Он вглядывался в мои зрачки, очерчивая пальцами линии шрамов на моем предплечий. Волна дрожи прокатилась по моим напрягшимся мышцам и неожиданным горьким выдохом сорвалась с губ. Вадим, словно получив нужный ему ответ, сгрёб меня в охапку и горячо зашептал мне в волосы:
— Прости меня, маленькая. Я не прав. Он забрал тебя, заставил забыть, отравил, но я обещаю ты сможешь меня вспомнить и поймёшь. Простишь. Ведь ты меня любила, а значит когда вспомнишь снова будешь моей…
Я содрогалась от рвущих душу рыданий и, не забывая кто передо мной, впилась пальцами в тугие мышцы на спине. Мне было так холодно и так страшно. Именно в этот, жуткий по своей откровенности момент, я вдруг отчётливо осознала, что если бы Лим был здоров он уже был рядом. А значит, всё что у меня осталось эта последняя жалкая надежда и этот чужой мужчина, говорящий о любви и ненавидящий меня, потому что простить меня он никогда не сможет. Как бы он не убеждал в этом меня и себя. Он бы простил измену, но никогда не смириться с тем, что я полюбила другого. Сейчас он хочет верить в предательство из за моры и в то, что вернувшись домой, мы сможем это преодолеть. Пусть верит в то, во что хочет. Если это даст мне шанс добраться до Лима, я соглашусь с этим. Только для себя я решила, что не уйду без своего мужчины. Если его не вывести, то провожу своих и вернусь из запретного города обратно.
С этой мыслью я стала успокаиваться и оцепенела от действий Дика. Горячие ладони зафиксировали моё лицо и жадные губы сминали мои в жёстком бескомпромисном поцелуе. Я пыталась оттолкнуться, но, утробно зарычав, мой муж сжал меня в тисках объятий и от боли я вскрикнула в его рот. Он воспринял это как приглашение и, не размыкая рук, протащил меня в комнату повалил на кровать, подминая под себя. В панике я выгибалась, пытаясь вывернуться из-под тяжелого тела. Вадим не замечал моих жалких потуг и бесцеремонно освобождал меня от мешающей ему одежды.
— Моя… — он прикусывая до синяков тонкую кожу шеи.
Я протяжно скулила от боли и бессилия. Дикий не слышал меня и не осознавал, что я всё ещё продолжаю сопротивляться, извиваясь с зажатыми вдоль туловища его бёдрами руками. Пальцами он чертил борозды по коже, сминал плоть, оставляя кровопотёки, похоже даже не понимая, что разорвал зубами мои губы и кровь заливала подбородок и стекала по челюсти, собираясь под шеей.
Крепко зажмурив глаза, я сцепила зубы. Подобной волны боли разрывающей голову я ещё не переживала. Она накатилась с тошнотворной неотвратимостью и затопила каждую клетку мозга. Щупальца воспоминаний ворвались в моё сознание, приоткрывая ширму, показывая… я не готова к этому. Никогда не была и не буду.
В моём прошлом, в полутьме я не могла разглядеть лица человека вломившегося в моё тело, куроча его и разрывая, но не узнать своего мужчину я не могла. Кровь из порезов стекала по груди на живот, медленно сочилась из царапин на бёдрах, застывая липкой плёнкой. Руки были связаны и крепко стянуты над головой. Лодыжки крепко зафиксированы, ноги предсказуемо широко разведены. Тело затекло, словно я долго была неподвижна. Зато мой мучитель активно двигался. Во мне. Изломанной, униженной. И я не могла ему помешать. Ни тогда… но сейчас.
Тело немыслимо изогнулось и судорожно сократившиеся мышцы в рывке подбросили на мгновение опешевшего Дика. Мне хватило секунды, чтобы вырвать руки из захвата и что было сил ударить сцепленными в замок ладонями ему в кадык. Он захрипел, заваливаясь на бок и я выползла из-под тяжелого тела, сваливаясь рядом с кроватью, отползая к двери. Наткнувшись на стул, я не стала тратить время и, поднявшись, швырнула его в Вадима. Он как раз встал с кушетки и от неожиданности позволил стулу впечататься ему в грудь. Я вытащила из брошенных Вадимом ножен тесак и захлёбываясь болью и шоком заорала:
— Назови мне хоть одну грёбанную причину не убить тебя прямо здесь!!!
Позади распахнулась дверь, но я не обернулась. Мой единственный враг был прямо передо мной. Пьяно покачиваясь, он вытирал с губ кровь. Мою кровь. И ошарашенно озирался, явно не понимая что происходит.
— Рони, опусти нож, — Сенька осторожно коснулся моего плеча и отшатнулся, стоило мне оглянуться и оскалиться.
Не замечая собственной наготы, прикрытая лишь растрепавшимися волосами и кровью, я шагнула по дуге, отведя оружие в сторону для замаха к Дику. Он отступил к стене, сфокусировав взгляд и округлив в непритворном ужасе глаза.
— Ронь, прости, не знаю что на меня нашло…
— Забей. И придумай повод чтобы жить.