Не сдержавшись, я сорвалась с места и побежала за калитку. Преодолев небольшой луг, я, перейдя на шаг, вошла в рощу и, кривясь от впивающихся в ступни веточек, шла дальше, пока не оказалась на небольшой покрытой травой прогалине. Футболка взмокла и прилипла к телу. Разгоряченную от бега кожу обдувал свежий ветер и обхватив себя руками я вздрогнула от прохлады.
Внутри разливалась досада за собственую несостоятельность. Среди высоких деревьев я казалась себе мелкой и ничтожной. Слёзы сами поползли по щекам. Разозлившись прикусила губу до крови. Не помогло. Хлёстко ударила себя по щеке и вскрикнула от злости. Неужели не справлюсь? Не узнаю как умерла, как попала туда, как вновь там оказаться и вытащить оттуда… А почему собственно только Лимера? Вспомнились ребята, с которыми встретилась после нападения гиен. Храм, пусть и гад редкостный, но с какой надеждой он смотрел на меня, думая, что я его выход. Там столько людей которых можно вывести. Главное понять по какому принципу туда попадают и найти информацию на каждого. Потом попасть туда вместе с этой информацией. И не забыть…
— Ника! — зло прокричал Макс, подбегая ко мне. — Ты чего тут делаешь? Почему не отзываешься?
Я развернулась к нему, пожимая плечами и не поднимая головы, прошла мимо по направлению к дому.
— Не смей меня игнорировать! — взвился он, хватая меня за плечо и резко разворачивая к себе. Книголюб. нет
Я зашипела от боли, расцарапав о камень босую ступню. Макс ругнулся и, закинув меня на плечо, потащил домой. Сопротивляться было глупо, но я не сдержалась и попыталась его пнуть, за что получила чуствительный шлепок по ягодице и сразу приуныла: всерьёз меня не воспринимали. Уже на лугу я активно потребовала опустить меня на землю и мужчина молча выполнил моё желание, после чего демонстративно широко зашагал, не оглядываясь на плетущуюся позади меня.
— Идиот, — бормотала я, — Сам игнорировал, потом наорал. Чего хотел, зачем искал? Идиот…
Войдя во двор и резко налетев на остановившийся предмет моих возмущений, я по инерции выдала:
— Идиот. Вот кто ты.
По сузившимся глазам мне стало понятно, что Макс крайне недоволен.
— С чего ты сделала такой вывод? Поделись.
— Ты сам с утра меня с этой папкой оставил, потом орать принялся. А я тебя не слышала. Я никого не слышала. Мне плохо и страшно…
— Тебе с ночи плохо и с утра сбежала как от прокаженного!
— Дебил! — заорала я, толкая его от себя и убегая в дом. — Послал же Бог мне этого идиота…
Остановилась в спальне, захлопнув дверь и прижимаясь к ней спиной. Сердце ходило ходуном. Возникло болезненное желание бить посуду и желательно о мужскую голову, что никогда не было мне свойственно прежде. Хотя, конкретно этой головы в моей жизни раньше не было. Открыла окно и перебравшись через подоконник, оказалась на небольшом заднем дворике, рядом с поленницей и маленьким сарайчиком. Заставила себя дышать глубже и реже. Это всегда помогало бороться со стрессом.
Вдох- выдох. Почему мне так важно, что он думает обо мне? Вдох- выдох. Потянувшись всем телом выгнулась в позвоночнике и замерла на вдох- выдох. Растянула мышцы рук и присела на пятку отставив вторую ногу в сторону. Вдох- выдох. Переместилась на другую ногу, морщясь от неотступающей обиды. Вдох- выдох. Да какое мне дело до этого идиота? Вдох- выдох. Перед глазами всплыл образ спящего Макса в лучах утреннего солнца и сердце пропустило удар на вдохе и выдохе. Я запнулась и, потеряв равновесие, грохнулась на траву. Растянувшись на мокрой траве, я уставилась на облака, понимая, что слишком давно не смотрела в небо. Глаза защипало от обилия лазури и света.
В убежище не было неба. И ветра. Пальцами гладила траву вокруг и вдыхала свежий аромат. Смежила веки, отпустив слезинки катиться по вискам и лениво улыбнулась, ощутив себя очень живой. Хорошо, что не показала фотографию своей могилы Максу: он бы наверняка расстроился. Макс… он такой… Невольно застонала, сжимая колени, перекатываясь на бок и резко подскочила, услышав сдавленный вздох. Он стоял у стены, скрестив руки на груди, с нечитаемым выражением лица. Я села, пождав под себя ноги. Мокрая одежда прилипла к коже, в волосах застряли травинки, на ресницах подрагивали слёзы.