Пусть все былое уносят с собою.
Дай им возможность уйти.
Приди, сестра…
Приди! Мы страдаем, мы так страдаем от жажды! И жажду ту способно утолить лишь одно…
Лишь твоя кровь!
- Нет!!! – закричала Келда, увидев, как обессиленная Валькири уже заносит копье, чтобы ударить…
Саму себя…
В самое сердце.
- Нет!!!
Девушка подбежала к дочери ведьмы и повисла у нее на плече, изо всех сил пытаясь вырвать копье из смуглых рук.
- Нет, Валькири, не слушай их! Не надо! Опомнись, Валькири! Я здесь, я здесь! Ты слышишь меня? От-зву-ки э-ха… Отзвуки… Аааааах!!!
Она с трудом подавила желание вновь поднять руки к горлу и оторвать от него невидимые клешни. Она не должна была поддаться… Она будет удерживать Валькири столько, сколько понадобится…
Она охрипла, и из груди ее вырывались натужные, мучительные, едва слышные звуки. И все-таки это была песня.
Келда даже не сразу заметила, что Валькири в ее крепких объятиях замерла, сильно дрожа, и выронила копье из рук.
- Уши закрой и не слушай, не слушай! – плача, повторила Келда шепотом.
- Прочь уходите, не спящие души!!! – закричала вдруг Валькири, вырвалась, нагнулась, подхватила копье и стала крошить разбросанные камни с остервенением в полыхающих ледяным огнем глазах.
Она рыдала…
Ведьмы молчали.
И только…
Тора! Девочка моя… Тора!
Валькири застыла, вытирая слезы.
- Мама?
Тора… Дочка…
- Прочь уходите, прочь, прочь… - шептали губы несчастной девушки.
Тора… Не убегай от меня… Не бросай меня, Тора!
- Прости, мама. Прощай.
- Валькири, прилив! – воскликнула вдруг Келда.
Валькири встрепенулась.
Это был не просто прилив… Это было нечто гораздо, гораздо большее.
Ибо алтарь был разрушен, и неуспокоившиеся души ведьм вырвались на волю, но воля эта была для них губительна и смертельна. Они знали это, а потому с самого начала боялись разрушения каменного стола. Океан, могучий, великий, грозный Океан, почуял ведьм и наконец-то обрушил на них весь свой гнев, мстя за многовековое проклятие, на которое они его обрекли. Он ворвался в пещеру, неудержимый, страшный, сметающий все на своем пути. Он заполнил пещеру своей яростью, и ведьмы, боясь Его, словно птицы, не умеющие плавать, рвались ввысь, в небо, но небо, которое они еще восемьсот лет назад прогневали, не желало принимать их в свои объятия, ибо души их, отравленные ненавистью, были прокляты. Небо давило их, давило, и наконец обрушилось вниз, встретившись с Океаном…
И Океан поглотил их.
И смолкли навсегда их крики…
И наступила тишина…
А Келда… Нет, Келда не умерла, хотя уже успела смириться с неизбежностью своей смерти.
Открыв глаза, она прежде всего увидела перед собою улыбающееся лицо Валькири, тонущее в золотистых лучах рассвета.
- Я жива? – спросила она и закашлялась.
Валькири помогла ей перевернуться на спину и выплюнуть воду, выходящую из легких.
- Это ты… Ты вытащила меня. Как Локи. Ты… удивительное создание…
- Тише, Келда, та, что спасла меня… Тише… Тебе нужно набраться сил, прежде чем мы отправимся в обратный путь.
Келда изумленно посмотрела ей в глаза, не веря услышанному... и чуть не задохнулась от радости.
- Домой? Но ведь ты сказала,… что я не вернусь!
- Я специально солгала тебе. Хотела узнать, насколько ты была готова. Но ты… ты настоящий боец. Ты с честью прошла через битву.
- А я уже думала, что никогда…
Келда запнулась, еще раз кашлянула и потерла глаза, которые уже начинали слезиться.
- И еще… - тихо начала она, с теплотой глядя в ледяные очи своей спасительницы. – Спасибо тебе. Тора…
Глава 7
Старинные часы на стене показывали почти половину третьего, когда откуда-то издалека послышался звонок во входную дверь. Этот тихий, едва различимый на втором этаже звук, смутным эхом отозвался в замутненном рассудке Стеина. Крохотной серебристой рыбешкой под многометровой толщей холодной воды проскользнула равнодушная мысль: все-таки сунулся кто-то…
Лежа на не расправленной кровати, Норсенг потер ладонями покалывающие веки. Столько ночей без сна, столько мыслей – о разном – столько сомнений… Сколько уже времени он провел вот так, не выходя из дома и почти целыми днями валяясь без дела и маясь от скуки, тоски и одиночества?
Одиночества…
Но ведь Стеин и сам никого не хотел видеть.
И слышать – тем более.
Все это время он слышал только тихие вздохи фру Ибсен, ее шуршание по хозяйству да несколько ее коротких фраз: даже старая служанка понимала, что его лучше не трогать. Она вообще почти все время молчала и вздыхала с тех пор, как умерла Кэйа.
Так сколько же времени прошло с того вечера, когда Стеин, через день после того, как услышал чей-то странный шепот со стороны океана, вернулся к фьорду и, жалея о своей молитве, позвал сестру? Позвал… Но ее голос был таким слабым, будто она там задыхалась.
Сколько дней прошло? Неделя? Две? Где-то так. Он не следил за временем, а дней мимо него успело пронестись уже достаточно для того, чтобы он окончательно потерял им счет. Однообразных, серых дней, в продолжение которых он просто лежал на кровати…
И вот теперь раздался этот звонок, а Стеин хотел только одного – чтобы никто, никто, никто его не трогал. Он надеялся, что у фру Ибсен хватит догадливости растолковать его волю незваному гостю, но… с той стороны его двери кто-то остановился, а в следующую секунду раздался голос служанки:
- Стеин, милый, к тебе пришла какая-то девушка. Кажется, я ее раньше встречала в деревне…
- Я никого не хочу видеть, - лениво отозвался молодой человек. – Так и передай ей.
- Но она настроена очень серьезно. Сказала, что в любом случае добьется разговора с тобой. Сказала, что она твой друг…
- Что еще за девушка? У меня нет друзей.
- Она… Знаешь, Стеин, мне кажется, что она очень похожа на дочку рыбака, который был… ну, ты понимаешь… свекром нашей девочки.
Наверное, мозг Стеина уже начал понемногу атрофироваться, потому что ему понадобилось некоторое время, чтобы переварить услышанное. Свекром нашей девочки – то есть свекром Кэйи? А у нее был свекор? Ах, да! Рыбак.
Фолки.
Халворсен.
Келда…
Что за черт?
Стеин мигом принял сидячее положение и рявкнул:
- Скажи ей: сейчас я спущусь!
Тень от ног фру Ибсен под дверью исчезла, а Стеин провел руками по своему шершавому лицу (выглядел он теперь похуже своего кузена Абеля) и встал.
Келда. Вернулась. Но… как? Почему? Ведь она говорила, что никогда… никогда…
И почему-то ему стало страшно. А та? Куда делась та, с ледяными глазами?
Встряхнувшись, сжав кулаки и стиснув зубы, то есть взяв себя в руки, Норсенг резко распахнул дверь и вихрем промчался вниз по ступенькам.
- Я здесь! – гаркнул он, пытаясь своим громким голосом и еще более неприветливым, чем прежде, тоном прогнать собственную тревогу.
Не получилось. Душа ушла куда-то в пятки, да не просто ушла, а рухнула, провалилась куда-то, будто в бездну, когда он увидел ее, увидел, как спокойно и невозмутимо она сидела на диване, будто и не уходила никуда за той сумасшедшей, ну, или будто просто вернулась из увеселительного путешествия.