Чёрт!
Слёзы катятся по её щекам сильнее с каждой секундой. У меня ощущение, что на моей шее удавка, и она затягивается, лишая кислорода. Резко выдыхаю, бережно беру девушку за подбородок и начинаю сцеловывать солёные дорожки. Юля замирает от моих действий и как-то сжимается вся.
— Прости, — выдыхаю. Бл*ть, ни у кого раньше прощения не просил. Никогда! Даже у родителей. Что эта женщина со мной делает?
Она молчит, а потом громко всхлипывает.
Бережно прижимаю хрупкую фигурку к себе, ощущая, как Юля дрожит всем телом. Замёрзла или боится меня?
— Мой ангел, — шепчу и припадаю к её губам. Юля не сопротивляется, обмякая в моих руках, но и не отвечает. Она сейчас напоминает безвольную куклу.
Рычу от злости. Только не пойму на себя или на неё больше злюсь. Внутри буквально клокочет. Её покорность бесит и подстёгивает на безрассудства.
— Мне должно нравится, — шепчу ей на ухо. — Помнишь?
Она распахивает глаза, убивая меня взглядом. И я снова её целую. Мягко, нежно, медленно. Обвожу кончиком языка чувственные губы, неторопливо играю с её языком. Она откликается, но отдачи по-прежнему нет. И это бесит, пробуждая во мне чертей.
— Пойдём, — увлекаю ей за собой в гостиную.
Огонь в камине бодро потрескивает, наполняя помещение мягким светом.
— Садись. У меня тоже, как видишь, камин есть, — криво улыбаюсь.
Юля опускается на мягкую шкуру и подбирает ноги к груди, обхватывая себя за колени. А я приношу два бокала с вином. Надо помочь ей расслабиться. Чувствую себя чуть ли не насильником. Хотя на что я надеялся? Что эта строптивая женщина упадёт в мои объятия? Что она раньше соблюдала рамки приличия и прогоняла меня только потому, что так было надо? Наверное…
Я привык, что женщины стелятся передо мной. Я для них лакомый кусок. Возможно, в глубине души я просто не верил Юле. Считал, что контракт всё изменит? Она поймёт, что больше не надо ломаться и строить из себя приличную? Да, отчасти так и думал.
Но увидев сегодня выражение её лица, почувствовал себя настоящей мразью. Хотя отступать я всё равно не планировал. Поздно. Слишком многое я сделал, чтобы эта женщина оказалась в моих объятиях.
Юля от вина не отказывается. Залпом опрокидывает в себя бокал и просит ещё. Хмыкаю и приношу сразу бутылку. Следом отправляются ещё два бокала, и девушка тут же хмелеет. Тут же понимаю, что она была голодная. К блюду с канапе она так и не притрагивается.
— Поешь, — протягиваю ей шпажку с красной рыбой.
Она безропотно отправляет кусочек в рот и устремляет взгляд на огонь.
— Слушай, Громов, — тянет.
— Просто Влад.
— Хорошо. Просто Влад, давай уже с этим покончим? Трахни меня, и я пойду домой.
Неожиданно Юля поворачивается ко мне, убирает в сторону посуду, а затем ложится на шкуру, широко разводя ноги.
— Смелее, — холодно подбадривает. — Поймёшь, что у меня там всё точно такое же, как у других.
Сжимаю зубы и резко вскакиваю на ноги. В паху такие прострелы, что искры из глаз вышибает. Подбираю с пола её манто и накрываю фею, которая сейчас больше демоницу напоминает.
— Ну уж нет, — откидывает она шубку в сторону, а затем встаёт и пошатываясь приближается ко мне. — Хватает за ворот рубашки и ведёт к креслу, толкая меня в него.
Я молча подчиняюсь.
Глава 14
Юлия
К моменту, когда доезжаю до дома Громова, уже дохожу до точки кипения. Во мне всё бурлит и клокочет, требуя выхода. Как же! Он оговорил пункт о том, что никакого прилюдного унижения с обеих сторон. А сам? Как это назвать, если не унижением? Даже водитель странно всю дорогу косится, периодически хмыкает в усы, но слава богу, молчит. И лучше, если он меня за шлюху принял, а побрякушку на запястье и шубку за подделки. В ином случае и до лесочка можно проехаться, да там и остаться на веки вечные.
Я сжимаю руки в кулаки, ощущая, что силы постепенно покидают меня. С каждым шагом по чуть заснеженной дорожке становится всё гадостнее. Охранники, сопровождающие до дверей, сохраняют невозмутимый вид. Ждут, когда барин откроет и тут же уходят.
Не хочется оттягивать момент своего падения, поэтому тут же шубу скидываю и прямо говорю Громову, что готова. Вижу по выражению лица, что мужчине такая прямота не нравится. А чего он, собственно, ждал от меня? Что упаду в его объятия с воплями радости и буду воодушевлённо постанывать, пока он будет меня трахать?
Неприятный разговор окончательно выбивает меня из колеи, и уже невмоготу сдерживать злые слёзы, которые со жжением рвутся наружу. И тут Громов ведёт себя неожиданно. Он нежен. Сцеловывает каждую слезинку, ласкает пальцами овал лица, но моего положения это не меняет. Я просто дорогая шлюха, продавшаяся в обмен на услугу.