Влад что-то заказал, а потом впился в меня задумчивым взглядом.
— Я слушаю, — с небрежной улыбкой произносит он.
— Что? — не поняла.
— Претензии. Выскажи мне всё, что накопилось. Я хочу, чтобы это напряжение ушло.
— Прямо здесь? — вскидываю брови.
— А почему бы и нет?
— Мне кажется, что отношения лучше выяснять наедине, не вынося на всеобщее обозрение грязное бельё.
Влад усмехается.
— Считай, что мы одни. Выговорись. Мне надоело видеть перед собой снулую рыбину.
Я складываю руки на груди, чувствуя, как в душе поднимается настоящая буря.
Глава 20
Юлия
Усилием воли заставляю осесть, поднятую со дна души, мутную взвесь.
— Я не готова, — произношу тихо.
— Почему? Неужели сказать нечего?
— Есть, но слова как-то не идут.
На самом же деле мне просто не хотелось портить этот удивительный и немного сказочный вечер. Я старалась сохранить это волшебство, запечатлеть его в памяти, не пачкая скандалами прекрасную картину.
— Хорошо, — неожиданно легко соглашается Громов. Я привыкла к напору с его стороны и ожидала совершенно другой реакции, но мужчина отступил. Понял мои мотивы или просто дал ещё немного времени прийти в себя. — Но давай договоримся.
А вот и пресловутое «но». Рано радовалась. Кидаю на Громова настороженный взгляд.
— Я не настаиваю на этом разговоре, но и ты перестаёшь вести себя как ледышка. Либо выплёскиваешь всё, что накипело, кричишь, шипишь и даже дерёшься, но оживаешь. Либо просто размораживаешься, оставляя свои обиды где-то в тёмном углу до поры до времени.
Облегчённо киваю. Я снова ожидала чего-то неприятного от этого «но».
Ужин проходит вполне душевно. Влад разрешает мне выпить немного местного вина, чтобы я достаточно расслабилась, но не слишком захмелела.
— Как твой желудок? — интересуется.
— Вроде бы нормально, — пожимаю плечами.
Он кивает, и в следующий момент перед нами выставляют блюдо с дымящимся огромным омаром. Я даже забываю, как дышать. Перевожу взгляд с еды на Влада.
— Это просто пища, — спокойно говорит он и вручает мне небольшую вилочку на длинной ручке. Омар уже почищен, и мы можем беспрепятственно наслаждаться белым, нежным мясом.
Отправляю кусочек внутрь и тихонько стону от удовольствия.
— Я сейчас завидую этому членистоногому, — хмыкает Влад.
Непонимающе смотрю на мужчину.
— Хочешь лежать в чьей-то тарелке? — вскидываю брови.
— Хочу, чтобы ты также стонала, пробуя на вкус меня.
Краснеть я не умела никогда, а сейчас ещё и потеря крови этому не способствовала, но мне показалось, что щёки начинают покрываться алыми пятнами. Смущение вперемежку со злостью ударили в голову. А может быть, дело было в вине. Но, всё же, выпила я недостаточно, чтобы не контролировать своё поведение и слова. Просто поджала губы, стараясь не смотреть в сторону мужчины.
Слышу смешок, который ударяет по нервам. Креплюсь, чтобы не выплюнуть какую-нибудь гадость, и продолжаю наслаждаться омаром.
Рачок-переросток оказывается очень сытным. Я успеваю съесть всего четыре крупных кусочка и уже чувствую тяжесть в желудке.
— Потанцуем? — Громов поднимается и галантно протягивает мне руку.
— Я ещё не в том состоянии, — качаю головой, хотя немного лукавлю. Силы после сна и двойного ужина у меня были. И как-то Влад понимает мой обман.
Он рывком поднимает меня со стула и ведёт на площадку.
— Никогда не делай из меня идиота, — шёпотом говорит на ухо. — Поверь, за свою карьеру я научился с полуслова угадывать ложь.
Сглатываю, когда мужские крепкие руки ложатся мне на спину. Ладони обжигают даже через ткань.
— Я не… — пытаюсь опровергнуть обвинения в свой адрес.
Влад качает головой, показывая, что слышать никаких оправданий не хочет. Сейчас он давит на меня, возвращаясь к своему обычному состоянию. Подавляет своей энергетикой, превосходством над нищей, по сути, девушкой, заставляя вспомнить своё место. Вещи не отказывают хозяину, если в состоянии ему служить. А если вещь разбивается или портится иным способом, то сразу и без сожалений выбрасывается на помойку. По сути, Громов сейчас пытается заклеить трещину. Но если увидит, что у него не получается, без раздумий и терзаний отправит меня на мусорку. Все слова о любви — всего лишь фикция. У таких людей нет души.
Громов плавно ведёт меня в танце, прижимая к себе. От него пахнет дорогим парфюмом, который раньше был даже приятен мне. Вспоминаю нашу первую встречу. Но сейчас… во мне вновь поднимается волна протеста и горечи, которая вызывает отторжение. Я стараюсь отвернуться, чтобы вдыхать аромат цветов и океана и как можно меньше ощущать запах Громова.