А ещё эта терапия, которая продолжается. Беременеть Юле нельзя, и это резко урезает возможности покорения строптивицы. Дети смягчают женщину, привязывают к мужчине. Возможно, если Юля станет матерью нашего совместного ребёнка, то и на меня смотреть будет иначе? А что если её терапия всего лишь ложь?
Эта мысль бьёт хлёстко, заставляя поморщиться. Сегодня же наведаюсь к её лечащему врачу. Уж у меня имеются методы убеждения, которые заставят нарушить любую клятву о неразглашении.
На работе сосредоточиться не получается. Всё раздражает, хочется отменить все совещания, чтобы не видеть опостылевшие рожи. Свалить бы куда-нибудь на море. Но это означает, что я снова сорву Юлю с работы, которую она только что получила. Фея не согласится и точно мне этого не простит. Теперь нужно действовать хитрее.
После обеда еду в клинику. Врач под напором быстро сдаётся. Ещё бы, у всех людей есть грязные секреты, которые они будут оберегать любой ценой. Мне стоило только намекнуть на связи и возможности разузнать эти секреты, как докторишка протянул историю болезни.
— Короче. Юля действительно до сих пор проходит гормональную терапию, которая не позволяет ей забеременеть?
— Вчера пришли последние результаты анализов, и я отменил препараты. Юлия Григорьевна абсолютно здорова. Но я бы не советовал сразу так сильно нагружать организм… Могут возникнуть рецидивы.
— Мы сами теперь с этим разберёмся, — отрезаю холодно. Мне ведь фея сказала, что ей продлили терапию на два месяца. А я устал трахаться в презервативе и всё время себя контролировать. Да и сама ситуация жутко выводит из себя.
Врач поджимает губы, но молчит.
Выхожу из клиники и тут же пишу Юле сообщение.
«Сегодня встретимся. Хочу тебя, ангел».
«Во сколько?» — коротко и как всегда безэмоционально.
«Заеду к семи вечера».
«Хорошо».
Глава 47
Юлия
— Сегодня мужа твоего выписывают, — коротко бросает Влад, пристально глядя мне в глаза. Какой реакции ждёт?
— Хорошо. Я рада, что Рома поправился, — говорю искренне.
— Хочешь вернуться к нему?
— У меня нет возможности. Контракт будет действовать ещё семь месяцев.
— А после? — в голосе Громова металл.
— Нет, не вернусь. Тебе полегчало? Мы не сможем делать вид, что в нашей жизни ничего не произошло. Слишком большие испытания, которые души наши искалечили. Договоримся о встречах с дочерью. Алименты с Ромы я требовать не стану.
— Почему?
— На то есть причины, — ухожу от прямого ответа.
Как объяснить человеку, что я до сих пор чувствую вину? Да, уже не настолько остро, но она снова всколыхнулась после того, как я узнала подробности дела. Разве имею я право что-то требовать от Ромы? Ему и так многое пережить пришлось по моей милости. И пусть я виновата лишь косвенно, но ничего уже не исправить.
— На время лечения мне было запрещено контактировать с мужем, но теперь я должна с ним встретиться и обсудить дальнейшее взаимодействие. У нас общий ребёнок. Ты это понимаешь?
Влад морщится.
— Надеюсь, у тебя не случится припадков по этому поводу, — говорю жёстко.
Громов как-то странно на меня смотрит.
— Считаешь меня неуправляемым?
— Влад, не начинай, — вздыхаю. — Я знаю твой характер и наклонности. Успела изучить за это время. Просто предупреждаю о своих планах во избежание необдуманных действий с твоей стороны.
Громов весь напрягается. Кружка с кофе, которую держит сейчас в руках, замирает в нескольких сантиметрах у рта. Неужели сболтнула лишнего и выдала свою осведомлённость? Надо лучше за словами следить.
— Считаешь, что я способен на необдуманные действия? — ледяным тоном.
Слово «необдуманные» Громов подчёркивает особо. Конечно, ведь он как раз все ходы наперёд просчитывает и злодеяния его осмыслены.
— Возможно, я неверно выразилась. Ты бываешь вспыльчив.
— Потому что меня бесит, если покушаются на моё.
— Угу, — нет сил спорить. Даже разговаривать с этим человеком противно.
Проталкиваю в себя бутерброд с рыбой, запивая капучино. После сегодняшней ночи кусок в горло не лезет. Громов имел меня до самого утра, а я только и могла, что повторять про себя, что скоро всё закончится. Остался один день. Вернее, сегодняшняя ночь.