— Давайте сразу к делу, — поторапливает Бакаев. — Раз ваша сотрудница не на месте, будете отвечать за нее.
— Пожалуй, вы правы, — с натянутой улыбкой «клиент всегда прав» соглашается врач, — только вы присядьте. Давайте обсудим всё мирно. Это в наших общих интересах.
Бакаев игнорирует просьбу и медленно, чуть ли не по слогам, доносит до Игоря Семёновича суть нашего визита. По мере рассказа доктор бледнеет всё сильнее, на короткое мгновение мне даже становится его жалко. Снимает и снова надевает очки, я замечаю, что его руки подрагивают.
— Давайте всё же дождемся Валентину Сергеевну, она обладает всей информацией по вашему делу.
— Нет! Вы сейчас же достанете все документы из архива! Даже если вам за ними придется идти лично! А я позвоню своему адвокату. Что-то мне подсказывает, что нам придется обращаться в органы правопорядка, — цедит сквозь зубы Бакаев.
— Не нужно волноваться. Сейчас мне принесут все документы, — обещает Игорь Семёнович и осуществляет несколько звонков. Гнев Бакаева обращается в нашу сторону.
— Предупредили свою родственницу? Что вы скрываете? — пронзает нас обоих хищным взглядом, смотрит как на жалких букашек под ногами.
— Нет, я не звонила… — спешу его заверить, а Гена упрямо молчит, что красноречиво говорит об его вине.
— Пойдешь со своей сестричкой по этапу, — угрожает Бакаев, уничтожая мужа взглядом.
В это время в кабинет с документами в руках заходит девушка. С замиранием сердца провожаю ее глазами. Сейчас решится наша судьба. От волнения перехватывает дыхание, я не могу стоять и падаю на стул, вцепляясь пальцами в поверхность стола.
— Может, валерьянки, Оксаночка? — заботливо спрашивает Игорь Семёнович, который всегда хорошо ко мне относился.
— Может, лучше поспешим? — командует Бакаев, и доктор с тяжелым вздохом раскрывает документы. Какое-то время их изучает.
— Что конкретно вы хотите услышать? Я вижу по документам, что использовались донорские яйцеклетки. Но личность донора не разглашается. Это анонимная информация.
— Но я могу же быть таким донором? — не сдержавшись, задаю опасный вопрос.
— Оксаночка, что ты такое говоришь? — искренне возмущается врач, и нет оснований ему не верить. — Чтобы в нашем центре осуществили такой подлог? Чтобы использовали яйцеклетки суррогатной матери и нарушали закон? Это совершенно исключено! Мы бы никогда не пошли на подобное преступление. Огромный штраф — это меньшее, что бы нам грозило. Девочка, ведь ты же работала у нас лаборанткой. Прекрасно знаешь, что это невозможно. Суррогатной матери никогда бы не разрешили использовать собственные яйцеклетки. И в данном случае этого тоже не произошло. Поэтому я не понимаю, что вы от нас хотите. — Игорь Семёнович захлопывает папку и смотрит на нас с победным видом. — Ничем не могу вам помочь. Оплодотворение прошло полностью в соответствии с законодательством. Биотец — Бакаев Арслан Тахирович. Суррогатная мать — Вересова Оксана Юрьевна. Донорские яйцеклетки от анонимной женщины.
Глава 16
После судьбоносных слов доктора Оксана прямо-таки стекает по стулу на пол. В обморок свалилась. Отпихиваю ее утырка мужа, когда он подрывается поймать ее, и сажаю обратно на стул.
Не знаю, зачем я кинулся ее поднимать. Видимо, сработал инстинкт. Игорь Семёнович подскакивает с места и быстрым движением открывает медицинский шкафчик, подносит к лицу Оксаны нашатырь. Смотрю на мельтешение вокруг, но четко не воспринимаю. Мне нужно всё спокойно обдумать, докопаться до сути. Выхожу из кабинета, спешно покидая душное тесное помещение.
Я не верю, не верю. Прокручиваю в голове официальные фразы — но не верю. Пять лет жить в обмане и узнать правду — мучительно больно. Как будто кувалдой в солнечное сплетение ударили. Потираю левую половину груди, жадно ловлю ртом воздух, пытаясь спрятаться от реальности, временно укрыться от осознания четких медицинских фраз. Цепляюсь за слова доктора, ищу в них какой-то подвох, ошибку, намек на то, что его слова можно понять иначе.
Но нет. Он сказал четко и понятно, кто мать, а кто отец.
Не верю, что Валентина Вересова сбежала просто так, у нее рыльце в пушку. Как пить дать. Но нужно достать ушлую бабу из-под земли, потому что доктор видит только официальные документы, а она знает всё досконально, потому что именно эта тварь осуществила оплодотворение.
Но только Диляра могла ее на это подговорить, больше некому. Вся эта ситуация полна лжи и грязи. Я не знаю, как мы будем с ней разбираться. На данный момент даже видеть жену не хочу. Она мне противна, до одури, до желания убить своими руками… Единственная связь, на которой держался наш брак, оборвалась.