Вадим последние дни готовил иск перинатальному центру, а сейчас уверенной походкой входил в кабинет с черным кейсом в руках. Темно-серый костюм сидел на нем как влитой, и непоколебимая решимость, отражающаяся на скуластом узком лице, сразу же придала мне уверенности.
Серьезные голубые глаза цепко обежали пространство кабинета, словно адвокат искал невидимых врагов, а потом он, пожав мне руку и поздоровавшись, уселся напротив меня, положил на стол кейс и щелкнул замками, заглядывая в его недра.
— У меня есть несколько новостей. С какой начать? С плохой или с хорошей? — начинает он разговор, вороша бумаги в кейсе.
— Не томи, Вадим, — откидываясь назад, складываю на груди руки и внимательно смотрю на адвоката.
— Перинатальный центр тянет кота за хвост, не предоставляя данные, пользуясь отсутствием Валентины Вересовой и внезапным отъездом директора центра. Не удивлюсь, если временно закроются, особенно после бури в СМИ, начавшейся сегодня, — глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, докладывает Шорохов.
— Так или иначе, они вынуждены будут предоставить документы, и правда выйдет наружу. Чем нам грозит задержка? — интересуюсь, потирая отросшую щетину. С утра не успел побриться. Будил девочек рано утром. Казалось, это было вчера. Конная прогулка, пикник, томная Оксана…
Четкий голос адвоката грубо вырывает из приятных воспоминаний:
— В любом случае официальное заявление для прессы будет включать информацию из центра, поэтому время есть. Понятно, что выступать с опровержениями и внятной позицией необходимо спустя пару дней, чтобы стало ясно, на какие именно болевые точки мы будем давить.
— Что мне делать конкретно сейчас? — спрашиваю, подавшись вперед. Без одобрения адвоката, вслепую, действовать неосмотрительно. — Не выглядит ли наше возвращение в особняк так, будто я поддерживаю супругу? Когда я смогу подать на развод?
Адвокат откладывает бумаги и кладет локти на стол, серьезно изучает подставку для ручек из цельного малахита, как будто она способна подсказать ему ответ, потом поднимает взгляд и смотрит пронзительно.
— Давай не спешить с разводом. Спешка только навредит. Оставайся в доме как ни в чем не бывало, продолжай работать.
— Такой расклад меня не устраивает, Вадим.
Не в силах усидеть на месте, поднимаюсь и подхожу к окну, смотря на зеленый газон, деревья вдали и кованый забор. Чувствую себя как в тюрьме, невыносимо хочется забрать Зарину и уехать туда, где оставил сердце. Адвокат терпеливо ждет, давая мне собраться с мыслями. Не ожидал, что мой визит продлится больше нескольких часов, и мне нужно время, чтобы смириться.
— Что это поменяет? Я всё равно разведусь, отсужу детей и порву все связи и отношения с Юсуповыми. Добьюсь запрета на приближение и их молчания до скончания их жизней. Поэтому не понимаю, зачем нам оставаться в доме?
— Чтобы не давать новой пищи для сплетен, очевидно, — спокойно объясняет адвокат, на что я лишь жму плечами:
— Сплетни? Они будут независимо от моих действий.
— Правильно. Вот только твои действия будут всесторонне рассмотрены на судебных заседаниях и могут нанести ощутимый вред. Для построения линии защиты мне нужно, чтобы ты прислушивался ко мне.
— Есть основания полагать, что Юсуповы чего-то добьются?
Мне сложно представить, что я проиграю дело.
— Арслан, — делает паузу, тем самым подчеркивая важность всего, что скажет: — Суррогатное материнство было оформлено по правилам, плод принадлежит родителям, а не суррогатной матери. Всё оформлено документально, вы старательно делали вид, что Диляра выносила и родила ребенка. Новые факты, которые вскрылись недавно, могут совершенно по-разному повлиять на решение суда, вплоть до того, что детей оставят Диляре. Всё будет зависеть от самого судьи. И не только. Важно выбрать правильную тактику и придерживаться твердой позиции.
— Моя позиция — не поддерживать женщину, которая устроила аферу.
— Аферу нужно доказать.
— Которая обманула всех и выдала себя за мать чужого ребенка.
— Анонимное донорство. Она может утверждать, что ничего не скрывала. Что ее обманули и использовали материал анонимного донора. Это соответствует закону. Пойми, со стороны Юсуповых готовится адвокатская защита, как и с твоей.
— Аллах! — растираю лицо руками и перемещаюсь из угла в угол, как загнанный дверь. — Неужели нет выхода? А если лишить Диляру материнских прав?