— Да, понимаю, мы должны забрать свои вещи… — пытаюсь найти причину его появления. Может, он хочет перед рейсом отдать мне вещи и попросить обратно ключи от квартиры? Это и понятно. Зачем чужим людям доступ к его жилищу. Вдруг вспоминается ремонт, который я сделала до всех этих событий в нашей с дочкой комнате. А она его даже не увидит.
— Какие такие вещи? Да ты что? Думаешь, на улицу вас выгоню? — хмурится Гена, глядя недовольно и сурово. — Наоборот, лялечка, я помириться хочу.
— Ген, — решительно мотаю головой в отрицании, — зачем? Зачем нам мириться? Ты поступил подло, уговорив меня отправить дочку в лагерь, но я тоже дура наивная, думала, что ты обо мне как отец заботишься. Не разглядела твоих настоящих чувств. Сама виновата. Села на шею к тебе, принимала заботу как должное, а надо было самостоятельно вставать на ноги.
Гена внимательно слушает, пока я выговариваю всё, что накопилось в душе. А ведь, действительно, мне нужно было высказаться, причем я этой потребности в себе не замечала, но, изливая душу, ощущаю, как становится легче.
— Вы мне никогда в тягость не были, и Лизу я люблю, но бес попутал… — морщится и машет рукой, потом сжимает крепко губы. — Не прав я был. Признаю. Я же не сразу тебя полюбил, ляль. С мамой твоей мы счастливы были, пока она не заболела. Я не выбирал такой путь, чтобы в почти дочку втемяшиться.
— Ген, не надо, прошу тебя, ради нас обоих, — искренне уговариваю его перестать, не желая слушать о любви. Каждый раз его слова о ней будто вспарывают мне сердце острыми когтями.
— А что мне делать? Как дальше жить теперь без вас?
От боли в его голосе мне и самой хочется плакать, и я из сострадания делаю к нему пару шагов, кладу ладонь на плечо и слегка сжимаю:
— Может быть, со временем всё изменится, Ген… Ты найдешь кого-то…
Не успеваю и глазом моргнуть, как боковым зрением замечаю короткий взмах Гениной руки. Он выбрасывает ее вперед, как будто хочет камень метнуть, и я чувствую легкое жжение в области шеи, расширяю глаза и смотрю на него в недоумении.
— Что ты мне вколол?! — сиплю, хватаясь рукой за место укола и чувствуя, как он подхватывает мое расслабленное тело. Пустота и темень уволакивают меня в свои цепкие объятия.
Глава 43
Очнувшись, чувствую ломоту в теле и сухость во рту, а также неприятное жжение в области шеи и резь в глазах. Пытаюсь встать и проморгаться, облизываю сухие губы и испуганно озираюсь по сторонам.
Обычный одноместный номер дешевой гостиницы. Большая кровать, с которой пытаюсь сползти. Низкий квадратный столик, промятое коричневое кресло, грязные желтые обои и приглушенный свет от лампы на тумбочке.
Шарю ногами по полу и нахожу ступнями кроссовки, пытаясь встать, но тут открывается дверь ванной комнаты и оттуда выходит Гена, поправляя зачесанные назад волосы с проседью. Испугавшись, сажусь прямо и шарю глазами по нему в поисках заготовленного шприца, но он, зло усмехнувшись, догадывается, что я ищу в его руках, и показывает их мне, растопырив пальцы.
— Не буду больше ничего колоть, сама никуда не убежишь теперь, лялька.
— Зачем ты так со мной, Ген? — спрашиваю тихо, привставая с опорой на тумбочку, ноги трясутся, а голову простреливает болью. — Как ты мог? Почему ты делаешь всё исподтишка? Разве я не была с тобой откровенна? Чего ты хочешь добиться?
Складывает руки на груди и качается с носка на пятку, пожевывая губу.
— А мне твоя откровенность не надобна, Оксана. Я на тебя и твою мать жизнь положил, а теперь меня за борт выбрасываешь? Так не пойдет.
— Но… Ты хочешь меня насильно с собой держать? Зачем тебе это? — со страхом изучаю его лицо, понимая, что так просто от него не отделаться. Он пойдет на многое, даже на преступление, он очень хорошо сыграл роль доброго дядюшки на дороге, но теперь я вижу воочию— он не такой покладистый, заботливый и благодетельный, каким я считала его всю жизнь. Сейчас я четко вижу того мужчину, который набросился на меня в машине. Человека, который долгие годы меня тайно вожделел и, не добившись взаимности, готов добиться ее силой.
И понимаю, что его нельзя злить, надо действовать с хитростью. Я не связана, не под воздействием лекарств, он будет отлучаться, обязательно будет, и я сбегу, а там останется лишь позвонить…
— Ты моя жена, забыла?
Вздрагиваю от жесткости его тона и неверяще мотаю головой.
— Жена, жена, — повторяет намеренно это слово, явно наслаждаясь звучанием статуса. — Со временем ты к этому привыкнешь. Смиришься. Любить меня необязательно.