Он поймал мою руку и поцеловал подушечки пальцев. С небывалой заботой и нежностью. Невероятно. Он так на меня смотрел, что я таяла под этим взглядом. Слезы счастья лились не переставая.
— Так, хватит, — ругаю саму себя и решительно вытираю слезы. — Я хочу принять душ. Переодеться и наконец поесть. А потом пойду будить девочек. Бедные мои лягушки-путешественницы, — смеюсь сквозь слезы, наталкиваясь на серьезный пытливый взгляд. — Что?
— Любой другой я побоялся бы испортить такое радостное настроение, но ты сильная, Оксана, ты поражаешь меня каждый раз этой силой и решимостью. Поэтому я не буду тянуть и скажу тебе то, что заставит тебя страдать. Но и скрывать это я больше не имею права. Ты всё равно узнаешь.
Подобное предисловие напугает кого угодно, и я начинаю трястись в ознобе, и мне не становится легче, когда Арслан рассказывает мне страшную тайну, которую хранил Гена.
Какое-то время смотрю в одну точку, с силой проткнув кожу ладоней ногтями. Арслан разжимает мои руки и целует израненную кожу. Жалеет меня так трепетно и нежно, и так правильно своевременно молчит, давая мне скорбеть по матери, отчего мое сердце разбивается вдребезги.
— Уже ничего не изменить, — шепчу я ему в шею, повиснув снова в объятиях, как будто у меня нет никаких сил двигаться, как будто я навсегда останусь такой — зареванной и будто разваливающейся на части.
Но спустя какое-то время начинаю двигаться, думать, жить. Арслан не дает мне снова утонуть в беспамятстве. Заботливо моет в душе, как маленького ребенка, вытирает, одевает в халат и даже сушит волосы. Это так непривычно и настолько приятно, что я хочу отплатить тем же. Сделать приятное ему. Зову его к себе, стягивая халат и бросая его на пол в ванной. Она точно такая же, как была в тот первый раз, когда я торговала собой ради возможности остаться в этом доме.
Но мы — другие. Совершенно изменились.
Настоящие, любящие, иные, искренние. Живые. Оба одинаково отдаем и в равной степени получаем. Обмениваемся завораживающей энергией, которая рождается только между любящими друг друга людьми. Уверена, Арслан не скоро скажет мне эти слова о принадлежности друг другу, но любовь уже искрится между нами.
Я ее чувствую, будто она живая субстанция.
В каждом движении, поцелуе, в каждой ласке. Она повсюду. И именно благодаря ей мы сейчас именно в этой точке, которая казалась нереальной буквально несколько дней назад. И оттого всё происходящее кажется чудом. Скорее всего, это оно и есть.
Эпилог
— Мама, а когда родится гномик? — в какой раз спрашивает Лиза, кладя маленькую пухлую ладошку на мой округлившийся живот. Хочет забраться на руки, вижу по глазам, но на девятом месяце поднимать дочку проблематично.
— Скоро, котенок, совсем скоро, — с улыбкой глажу вихрастую макушку и вперевалку направляюсь вместе с дочками к деревянной широкой качели. Держу их за руки, наслаждаюсь самыми простыми прикосновениями. Добротное дерево даже не скрипит под нашим общим весом, сделано Хакимом на славу. Этот мужчина на все руки мастер. И с лошадьми умело управляется, и собак дрессирует на радость детям, и по хозяйству всё успевает.
Никогда не знавшая настоящего отца, я привязалась к этому спокойному тихому человеку, покорившему своей мудростью и жизненным опытом.
Мы живем в поместье уже девять месяцев. Долгих и в то же время пронесшихся со скоростью света.
Вечерняя прохлада заставила нас с дочками прижаться друг к другу покрепче. Катание на деревянных качелях как-то незаметно полюбилось нам троим и стало неизменным ритуалом.
Я отчетливо помню, как впервые ступила в ворота имения и увидела эти качели, тут же вообразив, как буду на них сидеть со своими дочками и смотреть на звезды. В те непростые времена я даже подумать не могла, что возникшая в одно мгновение мечта скоро воплотится в реальность.
Ничего не предвещало счастливого исхода событий. Но, наверное, если ты очень сильно чего-то желаешь, то кто-то свыше, тот, кто присматривает за тобой и за всем миром, исполняет твои заветные желания.
Со временем я приняла чужую веру, рассудив про себя, что Бог или Аллах — это всего лишь разные имена одних и тех же высших сил, которые подарили мне безмерное счастье. С моей стороны должна быть какая-то благодарность. Смена веры не прошла безболезненно, я не была чересчур набожной, но всё же не задумывалась о настолько глобальных переменах в жизни, как совершенно иное вероисповедание.