Пистолет. Выходит, я и вправду стреляла в кого-то? Намеренно? Или защищаясь? Сглотнув, я кивнула, но извиняться не собиралась. Кем бы ни были эти люди, я отлично знала, что просто так не нажму на курок.
— Сегодня ты назвала ночной клуб. Мы копнули под хозяина и кое-что на него накапали. Я дал добро на штурм, и наши ребята нашли под зданием закрытый этаж. — Его взгляд стал задумчивым. Черты лица обострились, выделяя в нём хищность и даже ярость. — Там были дети. От десяти до пятнадцати лет. Девочки и мальчики. Если бы не ты, Рина… — он замолчал и посмотрел на меня. — Это не мы их спасли, а ты.
Я кивнула, немного смутившись. Это было ужасно. Мальчики, девочки. Это же дети! Как такое возможно? Как люди на такое решаются? Мне совсем недавно было пятнадцать. Если бы я пережила подобное… Да я бы руки на себя наложила!
— Что с ними теперь будет? — спросила я, снова убирая с лица волосы и смотря во все глаза на Захарова. — С детьми. Что с ними будет?
— Реабилитация и психологическая помощь. Именно сейчас мы можем помочь только этим, а когда они справятся с мыслью, что всё позади, я верну их в семью.
Я с облегчением вздохнула и кивнула. Не знаю, правильно ли это, но, думаю, Захарову лучше об этом знать.
— Завтра твоё День рождение, — снова начал Антон Ахметович. — Я не смогу устроить тебе поездку или вечеринку с друзьями в целях безопасности, но могу помочь в материальном плане. Любое желание, любая вещь.
Любое желание. У меня было подходящее. Кинув опасливый взгляд на Грешника, я облизала губы и кивнула.
— Я не смогу больше заниматься балетом, но мне нужно думать о будущем. Вы можете помочь мне с обучением в каком-нибудь учебном заведении? Не обязательно возить меня туда, можно же обучаться и онлайн.
Он на мгновение задумался, а потом кивнул. Сейчас в его взгляде было уважение и даже восхищение. И мне это чертовски нравилось! Моя самооценка даже поднялась. Я не сломалась. Я жива. И я не буду смотреть назад. Не буду зацикливаться на том, что со мной сделали. Я сильная! Я буду жить дальше. Кубрынин мёртв. Туда ему и дорога. А я живу. Дышу. Я здорова. И не позволю себе сойти с ума.
— Хорошо. Я всё устрою. У тебя будет ноутбук, оплачен любой вуз и университет. От тебя требуется только решить куда ты хочешь поступить. Остальное я улажу.
Я облегченно выдохнула и закивала. Слава богу. Даже если отец будет против, я сделаю всё правильно. Я встану на ноги, выучусь и буду жить взрослой жизнью, как и положено, но уже так, как хочу я.
— В дизайнерскую школу. Я хочу поступить в дизайнерскую школу.
Глава 6
Когда Захаров ушёл, Грешник вышел следом, но остановился у открытой двери.
— Вы, двое, — услышала я его властное и довольно грубое обращение, — занесите это убожество внутрь.
Убожество? Ах ты… ты… ты…
Я даже слов подобрать не могла! Просто хлопала глазами, пока двое мужчин заносили мягкое кресло-качалку, небольшой шкаф для книг и остальную мелочь в пакетах и коробках. Убожество! Убожество!!! Да это он убожество, если может жить в таких спартанских условиях! Но и возражать я не смела. Пока. Антон Ахметович хоть и вышел, но они всё ещё тихо переговаривались у двери. Слов я не слышала, да и не особо старалась — обдумывала план мести. Избавиться от меня у блондинчика не выйдет. Причинить вред тоже. Вот пусть и терпит!
Я устрою ему райскую жизнь! Он надолго запомнит моё заточение!
Собравшись с духом, поднялась с кровати и отправилась в ванную, закутавшись в халат по самую шею. Мужчины были довольно молодыми, может, двадцати пяти ещё нет, но один кинул очень жалостливый взгляд на мою оголённую шею. Я привыкла к подобному, но здесь это казалось неправильным.
И я знала почему. Как бы я не пыталась взять себя в руки, как бы не хорохорилась и не пыталась заставить себя быть сильной, те три месяца отпечатались в моей голове сильно. Я не смогу подпустить к себе кого-то достаточно близко. И не важно мужчина это или женщина. Я просто не смогу. У меня не получится больше доверять людям, не получиться не видеть в каждом врага. И в этих мужчинах я уже видела угрозу.
Уперев ладони в края гранитной тумбы раковины, я посмотрела на себя в зеркало, и всё в душе перевернулось. Лицо в глубоких ссадинах. Вместо глаз два огромных тёмно-фиолетовых фингала. На носу и вовсе что-то непонятное. Сухие губы потресканы до самой крови и покрыты корочкой. Боже… И это я? Вот это лесное чудище я?
Приподняв немного лицо, заметила на шее шрам. Он шёл поперёк тонкой линией, но порез явно был когда-то глубоким. Так вот на что смотрел тот парень. Я предполагала, что выгляжу не лучшим образом, но теперь понятна его жалость в его взгляде. Линия была давно зажившей, но то, что она была… Господи. Что со мной делали? Правильно ли то, что я собиралась помочь им, вспоминая эти ужасы? Как это скажется на мне?