Уже ближе к ночи, я отошла к кровати и осмотрела что у меня получилось сделать с пустующей половиной комнаты. Бежевое плетеное кресло в правом углу, тёмный шкаф в левом, между ними небольшой стеклянный столик из матового стекла. На стене висела картина с пейзажем. Не Пабло Пикассо, конечно, а просто чья-то мазня, но она будет заменять окно. Рядом с креслом поставила торшер. Черный, на тонкой ножке, с железным плофончиком-грушей, но очень изысканный. Я была довольна и маленькой вазочкой для конфет, и разнообразным книгам от классики до дизайна и экономики, и высоким цветком рядом с холодильником, посудой в шкафу над раковиной. Осталось только разложить мыломойку и принять ванную. Горячую. С ароматными маслами и пеной. Всё, как я люблю. Мне это было нужно, но вот…
Я опустила взгляд на ноги и сжала губы в тонкую линию. Можно ли мне принять эту ванную? Не долго думая, взяла оставленный телефон и быстро нашла номер. Грешник. А если я отвлеку его или услышу что-нибудь не очень приятное? Охи, там, вздохи. Или ещё хуже — вопли грешных душ из Ада.
— Ну и бред, — покачала я головой и решила написать сообщение.
«Мне можно принимать ванную?»
Только когда отправила, поняла как это глупо звучит. Хотела было добавить, что хочу узнать конкретно за ступни, но тут прилетел ответ:
«Сними бинты».
Ооо… Он даже в тексте неразговорчив! Как его подружка выдерживает?
Да что ты прицепилась к этой подружке? Не твоё это дело!
— Идиотка, — буркнула и, подхватив пакет с нужными мне вещами, отправилась по адресу.
Ванная здесь и вправду была шикарной! Даже у нас в доме такой не было. Везде керамогранит разукрашен под мрамор. Душевая кабинка полностью прозрачная, навесная раковина, над ней полочка и шкафчик, а джакузи просто потрясающая. Усевшись на её краешек, включила воду и принялась снимать бинты. Минут через пятнадцать погрузилась в воду и забылась в блаженстве с мыслью, что жизнь прекрасна. Кайф. Наверное, полтора часа у меня ушло только на мытье, но когда я вышла в пижаме и с полотенце на голове, то словно живой себя почувствовала! Вот только фен забыла заказать, придётся сушить волосы по старинке, а то есть само высохнет.
С отличным настроением, вернулась обратно к кровати и взяла тот крем, что дал мне Грешник. Если он прав, то на распаренную кожу мазь подействует в разы лучше. Нанесла её по всем ранам и шрамам, не забывая и про шею, и про живот. Следы от хлыстов были по всему телу, и, благодаря этому, я сомневалась, что на меня хоть кто-то посмотрит, а если вдруг когда-нибудь… То уж точно не возбудится. Будут лишние вопросы, лишние напоминания. Нет. Не хочу. Спасибо хоть, что девственность не успел тронуть. Думал, у него в запасе много времени. Хотел сам, а у него не вставал.
Я горько рассмеялась над его «везением». И ведь если бы не тот Климов, я ведь могла бы и не быть здесь вообще. Да. Я считала удачей, что отделалась лишь шрамами и изувеченными ногами. За жизнь это очень и очень малая цена. Я ведь снова могу увидеть маму и папу, а кто-то нет. Могу сделать вдох, могу бегать, могу слышать. А кто-то этого не может. И только столкнувшись с подобным, понимаешь насколько это неоценимо.
Закончив с ранами на теле, принялась за ступни и уже даже не удивлялась, насколько они истерзаны. Грешник был прав. Они изрезаны в хлам. Наверное, от шока я даже не понимала, что с ними что-то не так. Убегая от мотоциклов, я думала лишь о том, чтобы выжить. И я выжила. А теперь мщу. И эта месть сладка. Пусть не моими руками, но эти уроды получают по заслугам. Я испытывала истинное удовольствие от мысли, что все они окажуться в сырой земле. Что их сожрут черви, а кости со временем сгниют. Я ликовала от этого и жалела лишь об одном — не я вершу правосудие, не я спускаю курок.
Приняв таблетки, села на постель и снова начала щёлкать по каналам, и в это раз наткнулась на новости. В них показывали тот самый клуб. Он горел в огне четыре часа назад. Полыхал, как спичка, исчезая с лица земли вместе со всей своей грязью. И я знала, что где-то там стоял Грешник и контролировал, чтобы сгорело всё. Я была в этом уверена. То с какой радостью он получил зацепку, то как отреагировал на мои слова… Может, он и убил тех парней в поле, но теперь я была уверена, что это было правильно. Жутко, жестоко, но правильно. И да. Я оправдывала эти убийства. Может быть, тюрьма их и исправила бы, но чужие жизни это не вернуло бы, а так сбережёт другие.