— Ты режешь её так, словно она в чём-то провинилась, — отвечаю с усмешкой и даже озорством, лишь бы он не заметил, лишь бы не понял о чём я только что думала. — Рубишь, кромсаешь. Почему?
— Как умею.
— Умей по-другому или на ужин у нас будет рыба с кусочками дерева от твой доски. Или твоих пальцев.
Какое-то время он смотрел на светлые кусочки, а затем поднял на меня взгляд.
— В некоторых странах едят самые необычные части тел.
Я заставила себя не рассмеяться в голос и растянула губы в шкодливой улыбке.
— Да, но не человеческие, — ложу на стол нож и поворачиваюсь к нему.
Он тоже и скрещивает руки на груди, а я ловлю себя на мысли, что мне нравится его телосложение. Нравится, что он не качок и даже не среднего, а скорее узловатого, худощавого, но в то же время дышащего силой, как физической, так и внутренней. И этой силе хотелось подчиняться, но подчиняться по своим правилам, раззадоривая зверя внутри него, а он есть. Я знала что там, под сотнями линз, сидит голодный и жестокий зверь. Не могут такие люди, с таким прозвищем и с такой жизнью быть обычными, романтичными, нежными. Там, под кожей и этим холодным безразличным взглядом скрывается настоящее чудовище, которое не кормили. Узнать бы только какое оно? Испугает оно меня, даст что-то большее или же покрамсает как эту картошку. И я хотела это знать. Хотела вытащить этого монстра из него… Чтобы узнать его настоящего. Не эту оболочку отстранённости от людей, от себя, меня, от самой жизни, а того, кто под ней скрывается, натянув маску жестокости и безжалостности.
— Почему бы и нет? Какая разница чьё мясо?
Я скосила взгляд и подняла его к потолку, словно задумываясь над его словами. Действительно, какая разница? Но разница есть.
— Если только вегетарианцев, — ответила на полном серьезе, наблюдая, как удивлённо дернулись тёмные брови. — Мясо хищников опасно. Как и сами хищники.
— Тебя пугает встреча с монстрами, но ты так спокойно о них рассуждаешь сейчас. Что с тобой не так, Марина?
Я не знаю. Может, со мной и вправду что-то не так? А было ли со мной хоть когда-то что-то "так"? И как это "так"? Как надо мне? Или как надо другим? Когда я в своей жизни была собой? Именно той, кем хотела быть?
А у самой глаза бегают по его лицу, запоминая каждую чёрточку. Разрез его глаз. Форму губ. Высоту скул. Я хотела это запомнить. И я буду запоминать это каждый раз, как вижу его, потому что нашла свой идеал. Я нашла того, кто мне нравился как мужчина, кто заставил трусики взмокнуть взмахом ножа, кто заставил желать погрузиться в глубину его взгляда, абсолютно при этом ничего не делая.
— Я не знаю. Ты же врач. Вот и скажи мне, что со мной не так?
Веки немного прищурились, глядя на меня внимательно и пытаясь понять насколько далеко я зайду… или это презрение? Удивление? Сомневаюсь, что его ещё может удивить хоть что-то в этой жизни.
Грешник.
Насколько ты грешен?
— Для тебя я могу провести лишь физический осмотр, Котенок.
Вот она. Точка невозврата, если я перейду за эту черту. Его взгляд так же впился в мои губы, как и мой в его. Но в то же время он давал мне выбор. Жестокий, но справедливый. И правдивый. Если я сделаю шаг, то назад пути не будет, а он не станет что-либо мне обещать. Он не будет играть рыцаря на белом коне. Не будет любящим и нежным. Он возьмёт всё, что захочет, а как надоест, выкинет, словно сломанную игрушку того самого зверя под его грудной клеткой. И мне хотелось раздвинуть каждое ребро и утопить себя в той боли, что он мне предлогал. Но она будет потом. Она будет после. Именно эта боль убьёт во мне меня, а я не хочу иного. Я хочу познать то наслаждение, которое он может мне дать… потому что он единственный кто может это сделать. Единственный кто может подарить мне что-то большее, показать мне что-то волшебное, а потом растоптать.
— Откажись, глупая, — шепчет, а сам пожирает мои губы глазами. Мою шею, мою грудь под тонкой майкой. Под ней уже торчат соски, а плоть предательски разбухла между ног и истекает чем-то горячим, чем-то обильным. — Я же тебя порву.
Закусываю губу, поднимая взгляд к его глазам. Настолько чёрным, что кажется, там целый Ад и тысячи пыток для меня. Делаю шаг к нему. Волосы скользят по плечам, обнажая их и щекоча. Смотрю ему в глаза и не могу оторваться. Не могу сказать "нет", потому что только что вычеркнула это слово из своего лексикона. Раздавила его между собственными пальцами и теперь наблюдаю как сочится кровь по руке. Как она капает на белый паркет с тёмными цветками. Как собирается лужицей у наших ног.
— Я хочу.