Провёл пальцами по щеке с ярким румянцем. Обвёл контур пухлых губ. Моя маленькая сильная девочка. Мой маленький воин.
— Ты на меня смотришь, — со счастливой улыбкой прошептала она, открывая свои одурманенные глазки.
— Любуюсь своей женщиной.
Её улыбка стала шире, и маленький пальчик прошёлся по моим губам.
— Женщиной…
Но тут она замолчала и улыбка исчезла с ее губ.
— Что такое, Котёнок? Тебе больно?
Конечно больно, олень! Ты до сих пор в ней и на ней! Но девушка покачала головой и нахмурилась. Что-то беспокоило её, и с любой другой я бы просто встал и ушёл мыться, а с ней… Мне было важным знать, что в её голове сейчас.
— Скажи мне что не так, девочка?
Румянец стал ещё сильнее. Она закусила губу и неуверенно подняла на меня взгляд.
— Я теперь тебе не интересна стану, да?
Не понял.
— О чём ты?
Она пожала плечом, багровея ещё сильнее и не зная куда деть взгляд.
— У меня была только девственность. Я не умна и не сногсшибательно красива, как Ригина или… Ирина, и вдобавок еще и люблю тебя…
Я сжал её волосы на затылке и со всей злостью завладел ртом, кусая губы и наказывая этим.
— Ты божественно прекрасна, Котёнок, — заговорил со всей строгостью, чтобы до неё, наконец, дошла эта простая истина. — И люблю я тебя не за нежность кожи, не за шикарную грудь и не за твою девственность, хотя роль она тоже играет. Я люблю тебя за то, что ты смогла выжить и найти меня.
Её взгляд заволокло слезами, а на лице отразилось неверие.
— Ты любишь меня?
— Да, глупышка. С того самого момента как услышал твой голос и увидел эти потрясающие глаза. Ты лучшее что было в моей жизни, Котёнок. И я не отпущу тебя. Никогда.
По вискам скатились слёзы, но только её счастливая улыбка и крепкий, неумелый поцелуй, дали понять, что я всё сказал правильно. Может быть, чего-то не досказал, но в целом всё было правдой. Именно тогда на дороге эта израненная девочка ворвалась в мою душу и навела там хаос. Я пытался сопротивляться. Пытался достучаться до неё, донести насколько это не разумная идея, но она заставила меня принять её выбор и её правила, когда отдала все свои силы рядом с моей койкой и вступила в драку с долбаной Ириной. Я видел запись. Видел насколько она была неуверенна в себе, как боялась, но защищала меня, пока я валялся куском мяса. Я готов ей руки целовать, ноги, землю по которой она ходит, но даже этого мало чтобы показать ей насколько я люблю её и как восхищен своей маленькой девочкой. Моим солнышком. Моим маленьким миром света и добра.
Я только начал разогреваться, снова терзая ее губы и подчиняя своей воле, как раздался этот противный звук дверного звонка. Завтра же его поменяю. Но так чертовски не хотелось отрываться.
— Давай скажем, что нас нет, — предложила Марина, заставляя меня улыбаться в её губы.
— Если мы скажем, то открывать придётся, Котёнок. Это, наверное, Волк. Я быстро его спроважу.
Начал выходить из неё, и Марина зашипела от боли, сморщив носик.
— Прости, прости! Скоро всё пройдёт, обещаю.
Она подняла на меня растерянный взгляд, садясь рядом со мной.
— Я думала, больно больше не будет.
Чёрт. Если я сделал всё правильно с прорывом плевы, то дальше у меня снесло крышу. Я брал её слишком жестко, вбиваясь в податливое тело по самые яйца. Как бы не последовали осложнения.
— Какое-то время будет дискомфорт. Завтра я привезу тебе лекарства, чтобы это быстрее прошло, а сейчас ложись отдыхать.
Натянул штаны, которые так и болтались на одной ноге, и поплёлся открывать, проклиная свою недальновидность по этому поводу и сраный визит Волкова. Я был всё ещё голоден Мариной. После этого секса пришла лишь лёгкая удовлетворённость, но через пару часов голод усилится, а без хорошей смазки, рана будет заживать дольше, хотя, может, у друга завалялся N-13?
Глянул в глазок, действительно Влад, открыл дверь и уставился на него, прищурив глаза.
— Есть разговор. Наедине.
А это не есть хорошо. Вышел в подъезд и закрывая дверь услышал его свист.
— Хорошо она тебя так отодрала.
Бл**ь, следы от ногтей. Забыл.
— Говори уже чего припёрся. Опять.
Влад усмехнулся отчего искривился шрам на лице, делая усмешку оскалом. Как есть волк. Даже мне иногда было жутко смотреть.
— Нашли мы Андрейку. Его даже пытать не пришлось, выложил всё как на духу.
— Что именно? — напрягся я.
Одно дело знать что я соврал с именем, подменив документы, другое — знать моё прошлое, которое я гнал взашей.
— Не суть важна, ты знаешь, нам нет дело до слов. Важно, что работал он не один. С ними были ещё трое. Имя одного он назвал. Это оказался Роман Оволов. Помнишь того второго, чьё имя назвала Марина?