– Он настоящий? – спрашиваю я колдуна, уже отвернувшегося и готового уйти.
Эликс снова смотрит на меня, строго хмуря брови.
– Я про людоеда, – уточняю я на случай, если он не понял. – Неужели настоящий?
– Вот ведь дурень! Ясное дело, людоед – он людоед и есть, а ты что думал? Что все мы тут притворяемся? Да, он питается человечиной, как и вся его порода. Знаю, ты явился из мира невежд, но больше не смей раздражать меня такими вопросами! Заруби себе на носу: колдовство, руны и людоеды су-ще-ству-ют. Хватит корчить из себя недоумка, сынок. Отнеси-ка этот зверинец ко мне в кабинет и принимайся драить полы. Не выношу, когда мои невольники прохлаждаются без дела. Атии!
Я повинуюсь, больше ни о чем не спрашивая. Бегу вверх по лестнице, по коридору, вниз по лестнице с другой стороны. Под стойкой, куда я возвращаю животных, стоят две новые клетки. В одной нахохлилась белоснежная птица, похожая на чайку, в другой большая черепаха, втянувшая голову в панцирь. Интересно, сколько еще зверья соберет здесь колдун? Пять питомцев уже многовато. Я вытаскиваю из-под свитера обезьяну и насильно, не обращая внимания на ее визгливые возражения, сажаю в клетку. Намеренно избегая отчаянных взглядов зверей, я с тяжелым сердцем покидаю кабинет, чтобы приступить к обязанностям обыкновенной рабыни.
Это я-то, дерзко мечтавшая стать ученицей мага!
Я еложу мокрой шваброй по палубе, а у самой мозги раскалились. Сколько ни силюсь, никак не вспомню, как угодила к колдуну. Годы, месяцы, дни, предшествовавшие прошлой ночи, вязнут в сплошном тумане. Зато произошедшее после помню до боли. Руны, колдун, догроны, людоед – все вращается вокруг колдовства. Недаром сам Эликс мне напомнил, что мы с ним принадлежим к разным мирам.
Я задираю голову и дышу что есть мочи свежим речным воздухом. Баржа медленно плывет по реке, берега которой покрыты густым лесом. Вдали розовеет небо, надрываются птицы, значит, из-за леса вот-вот выкатится солнце. Честно говоря, меня вовсе не смущает неведомое. Природа и медленное движение баржи действуют на меня умиротворяюще. Желтеющая растительность на берегах указывает на время года. Каштаны гнутся от гроздьев оранжевых плодов, плакучие ивы любуются своими желтыми отражениями в спокойной воде. В высокой траве прогибается от росы кружевная паутина. В утреннем холоде я выдыхаю пар, из ведра с теплой водой, стоящего рядом с рубкой, пар и подавно валит столбом. Сафр, несущий вахту у штурвала, не сводит глаз с горизонта. Маргуль возится на корме – водит туда-сюда валиком, размазывая черную краску.
Куча мешков под синим брезентом на носу баржи мешает домыть палубу. Стоит мне, поддавшись любопытству, прикоснуться к одному мешку, как Сафр кричит:
– Савипангитук! Не трогай!
– Что там? – интересуюсь я со всей доступной мне наивностью.
Я отлично знаю, что эти мешки перетащил на баржу Грюж-Каркасс. Дорого бы я дала за то, чтобы выяснить, что у людоеда за товар. Сафр внимательно смотрит на меня, склонив набок голову, потом отвечает, окутанный серным дымом:
– Нага. Тебе лучше не знать.
– А я хочу, скажи.
– Тогда давай играть. Я говорю, ты угадывай.
Я радостно киваю и жду.
– Что ест людоед? – начинает Сафр.
– Легкий вопрос! Мясо.
– Ли. Какое мясо?
– Думаю, всякое. Для него нет разницы.
Откуда я знаю, можно ли верить сказкам? Например, я не слыхала, чтобы у людоедов было пристрастие к острому.
– Этот хуже всех. Недаром его зовут Грюж-Каркасс. Он не хочет мяса нерсут, животных с четырьмя ногами. Ему подавай свежее мясо двуногих. Ну что, догадалась?
– Людей, что ли? – лепечу я.
– Правильно, – подтверждает догрон. – Когда он съел все мясо, что осталось?
– Фу!.. – И я начинаю перечислять: – Одежда, обувь, кожа… кости?
Сафр молча смотрит на меня красными глазами. Мне трудно в это поверить. Я сглатываю и испуганно кошусь на кучу мешков под брезентом.
– Ты хочешь сказать, что эти мешки набиты человечьими костями?
Догрон с улыбкой кивает. Мне страшно, а ему смешно.
– Я говорил, лучше тебе не знать. Теперь ты знаешь – и что? Тебе лучше? Нага. Грюж-Каркасс пожирает мясо, оставляет кости и продает их Хозяину.
– Но зачем?.. – в ужасе недоумеваю я. – Зачем они ему?
Сафр становится серьезным.
– Илали. Вот так. Такая у Хозяина работа. Пикиниаро серратк. Собиратель магии. Всюду собирать, продавать другим колдунам.
– Собиратель магии… – повторяю я задумчиво. – Вот оно что… Все равно не понимаю. Какая в костях магия?
Сафра медленно обволакивает новое облако дыма с запахом серы. Чувствую, его терпение на исходе.