– Да нормально…
– Маленький акижикути совсем запекся, – шутливо произносит Сафр.
– Акижикути? – мямлю я.
– Цыпленок, – переводит Маргуль. – Ты красная, как со сковородки. На твоем месте я бы чем-нибудь прикрыл голову и руки.
– И так сойдет, – бормочу я, ставя на палубу банку с кисточкой.
На самом деле я упираюсь только для вида. В следующую секунду сбегаю с палубы, радуясь возможности глотнуть прохлады в трюме. В ванной гляжусь в зеркало. Догроны не шутили: у меня сгорело лицо, плечи, руки до самых кистей. Прямо креветка в кипятке! Вот только боли почему-то не чувствую.
Я мочу под краном платок и обвязываю им шею. Восхитительная влага! Одежды, спасающей от солнца, у меня нет, приходится шарить в ящиках. Нахожу широкую бежевую рубаху. Я немного подворачиваю рукава. Прикосновение ткани к коже вызывает зуд. Хорошо, что на глаза попадается выпавшая из рюкзака на пол бейсболка. Натягиваю ее на горящие уши, кляня свое легкомыслие. Почему не спохватилась раньше?
Нетвердым шагом возвращаюсь на палубу. Налицо первый признак солнечного удара – озноб. Тело горит, тем не менее я вся в гусиной коже. Странное ощущение – перегреться и одновременно мерзнуть! При моем появлении Маргуль довольно кивает.
– Так-то лучше. Гляди в оба! Солнце пустыни опасно для таких белокожих.
– Ничего, не беспокойся за меня.
И я молча возвращаюсь к работе. Мне стыдно признаться Маргулю, что я плохо себя чувствую. Кружится голова, тошнит, дрожь усиливается с каждой секундой. Тем не менее хватаю кисточку и принимаюсь усердно ею водить. Не хватало уступить первому недомоганию! Решать будет не обожженная кожа, а я сама. Я знаю об опасности солнечного удара, но знаю и другое: надо просто стиснуть зубы и дождаться облегчения.
…
– Вот дубина! – раздается голос Эликса.
Лежу на спине, ничего не соображая.
Я упала?
Зрение мутится, голова безостановочно кружится. Тошнит так, что не передать. Я переворачиваюсь на бок, меня рвет.
Становится полегче – но ненадолго.
Дело плохо. Я чувствую себя как марионетка, которой обрезали нити. Руки свинцовые, кожа саднит на всем теле, лицо пылает. При этом меня колотит озноб.
– Немедленно тащите его ко мне в мастерскую!
Меня хватают две сильные руки. Минута – и я оказываюсь в полутемном прохладном месте, жаль, что под мерзким зеленым светильником. Но дело не в нем. Мне совсем худо, зубы клацают, перед глазами плывет.
Я погружаюсь во мрак и безмолвие.
Я прихожу в себя уже настороженной. Мне как будто лучше, тошнота прошла, судороги тоже, осталась только легкая дрожь.
Я опасливо разжимаю веки. Люстра из разноцветного стекла на потолке светит еле-еле. Я лежу на полу по пояс голая, с раскинутыми руками и ногами.
Раздается покашливание, я вздрагиваю и поворачиваю голову.
Эликс восседает в своем кожаном кресле, впившись в меня своими темными глазами. Подперев подбородок кулаком, он довольно ухмыляется.
– Хватит валяться!
Я подчиняюсь и сажусь, боясь, что сейчас заболит и закружится голова.
Но голова в порядке. Ломки больше нет, ожоги прошли, о случившемся напоминает только сильная усталость.
– Что произошло? – спрашиваю я, с трудом ворочая языком.
– Ты глупый тупоголовый мальчишка, вот что произошло, – звучит в ответ.
Я не знаю, как на это ответить, поэтому молчу.
– Тебя хватил солнечный удар. Ума не приложу, как с тобой быть: сам ты не можешь о себе позаботиться. Вокруг пустыня, здешнее солнце – убийца. Учти, я сильно огорчусь, если ты сдуру испустишь дух.
А я-то думала, что просто немного перегрелась…
Подношу к глазам правую руку – какого она цвета? Бледно-розового, креветочного оттенка, все в порядке.
Хотя…
Это еще что такое?!
Оцепенение мигом проходит. На моей коже красуется странный знак.
На тыльной стороне кисти появилась руническая надпись.
Я верчу кистью и вижу еще несколько значков.
Их десятки! Меня наградили целым предложением, бегущим от пальцев вдоль всей правой руки и заползающим на плечо, дальше мне не видно. Я догадываюсь покоситься на левое плечо – письмена продолжаются и там, сбегая по левой руке вниз.
– Что еще за?..
– Я не врач, – перебивает меня Эликс. – Я колдун. У меня свой способ устранять проблемы – с помощью рун. Теперь ты защищен от солнца – во всяком случае, пока не сотрется надпись.
– То есть как?
– А так. Я прибег к чернилам, вытяжке из корня гомбата. Они стойкие, продержатся несколько месяцев, прежде чем начать бледнеть.