Подобно своим литературным предшественникам — русскому офицеру Гриневу, итальянцу Дрого или орсеннскому аристократу Альдо, молодой резервист-аспирант Гранж направляется к месту службы в «крепость», укрепленный блокгауз, назначение которого — задержать, если потребуется, прорвавшиеся на запад танки противника. Как и в «Побережье Сирта», гарнизон «крепости» немногочислен: двое солдат и капрал, вчерашние крестьяне. Форт расположен на холме в лесу, вдалеке от населенных пунктов; где-то внизу — одинокие фермы, деревня, еще дальше — небольшой городок у железной дороги. Непосредственный начальник Гранжа капитан Варен, чем-то напоминающий капитана Марино, со своей канцелярией находится в нескольких километрах от блокгауза.
Грак разными способами подчеркивает достоверность, историческую конкретность происходящего: солдаты вспоминают политические дискуссии и стачки 1936 года, предшествовавшие созданию Народного фронта; в тексте романа говорится и о советско-финской войне 1939–1940 годов. Очень точно передано ощущение неподготовленности страны к военным действиям, некомпетентность офицеров, словно ничему не научившихся со времен войны 1914 года, какой-то метафизической бессмысленности описываемых событий. В «Балконе в лесу» присутствует отчетливый автобиографический элемент: в жизни главного персонажа романа не только повторяются те или иные обстоятельства жизни самого автора, он наделен и тем, что иногда называют автопсихологизмами — воспоминаниями, чувствами, ощущениями писателя, не отождествляющего себя со своим героем, придающими повествованию характер действительно пережитого (как можно судить по «Заметкам», такие автопсихологические черты есть даже в «Побережье Сирта»).
Зима сменяет осень, ранняя весна — не очень холодную зиму. Жизнь в блокгаузе идет по заведенному порядку, создающему иллюзию «каникул» посреди окружающего его беспокойного моря, отключенности от Истории, творимой кем-то ради неведомых целей. Что делают здесь эти люди, которых чья-то воля оторвала от их повседневных занятий? Что и от кого призваны они защищать? Что означает эта война «без души и без песен»?
Разорваны все связи, соединявшие участников «странной войны» с их прошлой реальной, а не призрачной жизнью. Чувство изолированности от остального мира не покидает Гранжа: «микромир» охраняемого им форта никак не расширяется до «макромира» других людей даже тогда, когда во время краткого отпуска он попадает в Париж, а затем в Турень; он по-прежнему остается один на один с собой, то радуясь той свободе, которую дарует одиночество («на свете лишь я один»), то вместе со всеми испытывая страх перед приближающейся опасностью. В Гранже теплятся безумная надежда сохранить уединенный «остров», мысли о «волшебном замке». Как и Джованни Дрого в романе Буццати, он отказывается от предложенного ему перевода в более безопасное место. «Что общего между войной и мною?» — думает Гранж, но «странная война» сменяется войной настоящей — с разрывами снарядов, грохотом танков, кровью и смертью.
Все же и в «Балконе в лесу» Грак сохраняет нечто от старательно создававшихся им мифов, зачарованного царства, и мы временами попадаем в мир первозданной природы, еще способной возвратить человека к самому себе, к своим истокам. Здесь это обыкновенный и вместе с тем волшебный лес, сродни тому, который окружал аргольский замок, и главная для Грака стихия, стихия дождя, очищающей и землю, и человеческие души воды. Из потоков дождя, среди мокрых деревьев и кустов появляется маленькая лесная фея, девочка-вдова, Мона…
Женщины у Грака вообще занимают особое место; их связи с природой, со стихийными силами прочнее, чем у мужчин, их чувства непосредственны и в большей степени подчинены их внутренним потребностям, импульсам, чем внешним обстоятельствам. У Моны нет той рассудочности, склонности к самоанализу, которые составляют несчастье Гранжа, но это же делает ее существом загадочным и непредсказуемым.
Мона — тонкая нить, соединяющая Гранжа с миром людей, находящихся за пределами войны, но рвется и эта нить; идиллическая любовь заканчивается так же внезапно, как и началась. Уезжает вместе со спасающимся от приближающегося противника населением Мона. Тяжело раненный, Гранж с трудом добирается до опустевшего дома Моны. Уже ничто не связывает его ни с настоящим, ни с будущим. О прошлой же его жизни мы вообще ничего не знаем. Теперь он окончательно чувствует себя потерянным, выбитым из колеи: «Никто больше не ждал его. Никогда и нигде».
По словам самого Грака, оставались недописанными и, естественно, неопубликованными страницы «Балкона в лесу», предназначавшиеся для первой части романа, «очень важная глава», которая должна была придать всему произведению некую «религиозную тональность». Можно пожалеть, что эти страницы до сих пор неизвестны: может быть, они пролили бы дополнительный свет на мысли, владеющие Граком, на его отношение к современной жизни.