Магадан, бухта Нагаева, откуда в конце 1930-х пришла в семью Мочаловых последняя весточка от дяди моего батюшки Вадима Константиновича: «Украли верхонки[8], теперь долго не протяну». Сырой холодный ветер. Низкие облака, мчащиеся по небу. Подлодка на рейде.
Город состоял из более или менее пристойных кирпичных, белым оштукатуренных зданий в центре и «шанхая» — кварталов бараков и самостроя — домиков из чего попало. В центре — проспект Ленина, кафе «Золотинка» (тезки были по всей Колыме). Там-то один знакомый, выпускник МГИ и погрузил нас в уныние, посулив: «На прииске про баб и думать забудьте, и свой … в узелок завяжите». Беда, но делать нечего, решили мы.
Самолетом Ан-24 добрались до поселка Кепервеем, где на выходе скальных грунтов оборудована полоса для среднемагистральных самолетов, а потом уже «кукурузником» Ан-2, который мы, двенадцать искателей денег и приключений, забили под завязку, прилетели в поселок Билибино, «столицу “Северовостокзолота”». Поселок назван в честь Ю. А. Билибина, первооткрывателя колымских золотых, серебряных и оловянных месторождений. Одного из тех великих русских геологов, открытиями которых и сегодня живет Россия. В этих краях Билибин никогда не бывал, открыл их теоретически.
В день нашего прилета поселок оживленно гудел. Интересная случилась история. Поселок состоял в основном из деревянных домиков на полозьях, «балков»/«бунгалов», которые легко перевозились с места на место. И вот прилетел в Билибино один завербованный с немалыми «подъемными» деньгами. Оформился на работу, спросил про жилье и получил направление на койку в общежитии.
— Как койку? Да у меня вся семья завтра прилетит! Мне квартиру обещали!!!
— Эх ты, садовая голова. Да кто ж семью в такую даль сразу везет? Сам бы обустроился, тогда б и звал.
— Да что же? Да как же? Да обещали же?
— Знать ничего не знаем. Другого жилья нет. За койку скажи спасибо.
Ну ведь Россия же. Решил мужик завить горе веревочкой. Накатил, как положено и — на аэродром.
В буфете добавил — и стал искать сочувствия у каждого встречного-поперечного. Подкатывает один: «Не горюй. Я отпахал, завтра на материк улетаю, нужно срочно бунгал продать. Хошь, 300 рэ — и живи».
Мужик ушам своим не верит. От радости и «Зверобоя» (тогдашняя сладковатая водка, полезна от цинги, но пьется порой с омерзением) голову сносит. Идут смотреть. Хороший балок, просторный. Незнакомец у двери повозился и распахнул. «Заходи, — говорит, — смотри. Мебели тут немного, ну потом сам сделаешь, а то прикупишь. А приятель тут на столе поспать лег, потому что кровать я уже продал. Ты не волнуйся, он мужик спокойный, проспится и уйдет. Так берешь?»
Ну, мужик, конечно, деньги на стол. Чувствует, что беда мимо порхнула и капризничать начал:
— А мне вот до работы далековато.
— Так чо? Поставь бульдозеристу бутыль «Зверобоя» — он тебе балок прямо к конторе притащит.
Так и сделали, перетащили балок. А на утро в поселке паника: городской морг кто-то украл…
Получив в «Северовостокзолоте» назначение, мы разделились на две группы и отправились на прииски. Одни — на «Алескерова», другие — на «Встречный». Веселые эти названия — «Встречный», «Солнечный», «Комсомольский», «Радостный» и т. п. — придуманы основателями ГУЛАГа, распоряжавшимися жизнями десятков миллионов рабов-зеков[9].
Путь на «Встречный» был через «кряж крутой». Советские автобусы взять его не могли и работали парами. Подвозили людей одновременно с двух сторон к подножью горы. Пассажиры пыхтели со скарбом в гору, задыхаясь, матерясь и похохатывая. На макушке встречались и ждали отставших. Когда собирались все, открывали бутылки, доставали снедь — кто чем богат — и «обдумывали» ситуацию. После чего прощались и удовлетворенно спускались к поджидавшим ПАЗикам[10]. Когда мы уселись «думать», кинулся мне в ноги матерый мужик, старатель, увидевший, как я вытаскиваю из рюкзака привезенный из Москвы свежий огурец: «Дай Христа ради, сыну покажу, двенадцать лет мальцу, а он огурца не видел».
9
Зек — от обозначения «з/к», использовавшегося в официальных документах с конца 1920-х годов. Этимологически восходит к сокращению от «заключенный красноармеец», впервые появившегося во время опытов Л. Д. Троцкого по созданию Трудармий в послевоенной стране. Позже, во время строительства Беломорско-Балтийского канала, изменено на «заключенный каналоармеец». И распространилось на всех обитателей ГУЛАГа.