Может забросить туда черный браслет, который я сделала специально для Ильи? Он найдёт его, всё поймёт по названию песни и ответить мне взаимностью. Если же нет, значит, не судьба нам быть вместе. С одной стороны, это звучит очень заманчиво, но, с другой стороны, боюсь, что я себе никогда не прощу, если оставлю всё на волю случая. А если браслет найдёт Лара и заберет себе или того хуже — выбросит? Нет, нужно придумать другой план.
— Я вернулся! — Илья залезает в автомобиль с двумя стаканчиками дымящегося кофе.
Один из них он протягивает мне.
— Держи!
Я с опаской принимаю напиток и подозрительно его осматриваю.
— Что ж ты пугливая такая, — отмечает он. — Пробуй и скажи, как тебе.
Поднимаю крышку, и из стакана начинает идти пар. Слегка дую, а затем всё же рискую сделать глоток. Горячо, но вкусно. Определенно очень вкусно. Кажется, сироп солёная карамель и… сахар. Много сахара. Лучше было бы без него.
— Сладковато, — намеренно сильно морщусь, вынося свой вердикт.
— Понял, в следующий раз возьму без сахара, — кивает он и заводит машину, — капризная принцесса.
— Эй! — пихаю его в бок, а он лишь усмехается в ответ, чем снова вызывает мою улыбку.
И тут же ловлю себя на мысли, что с Ильей очень легко общаться. Как будто я знаю его всю жизнь, как своего брата, но и то с Лукой в разы тяжелее.
Дроздов выруливает на главную дорогу и набирает скорость. Несмотря на чрезмерную сладость, я выпиваю напиток полностью, так как толком-то сегодня и не ела, хотя в самолете предлагали еду, но кусок в горло не лез, и ставлю стаканчик в специальное отделение.
— Руку давай, — неожиданно говорит Илья и протягивает свою ладонь ко мне.
Я не задаю никаких вопросов и как будто под гипнозом покорно выполняю его просьбу. Он ловит мои пальцы и прощупывает их, а затем то же самое проделывает с ладонью, чем снова вызывает табун мурашек на моей коже и сильно бьющееся сердце в груди. Его рука такая горячая и большая по сравнению с моей, он буквально может полностью захватить мою ладонь себе в кулак.
— Уже лучше, — говорит Илья, выпуская мою руку, которой тут же становится на порядок холоднее, — а то совсем ледышкой была. Согрелась?
— Да я вроде и не замерзала, — негромко отвечаю я, стараясь не выдать своего волнения в голосе — ему не нужно знать, какой эффект он на меня производит. Пока точно не нужно. Иначе всё снова спишет на страх.
— А руки почему были холодные?
— У меня всегда так, — пожимаю плечами.
— Значит сердце горячее?
— Что? — поворачиваюсь к нему и пытаюсь понять, не послышалось ли мне. — Почему?
— Так моя бабушка говорит, — на его лице появляется теплая улыбка, — чем холоднее руки, тем горячее сердце.
— Никогда такого не слышала, — тихо говорю я.
— И любовь у людей с горячем сердцем совсем другая, — продолжает Илья, смотря на дорогу. — Если они полюбят кого-то по-настоящему, то отдают себя полностью.
И я понимаю, что он думает о ком-то конкретно. Его мысли совсем далеки от «здесь и сейчас». С грустью на душе понимаю, что это не я, а скорее всего именно Лара. Его Лара.
— Повезёт твоему парню, — вдруг возвращается он в реальность и бросает на меня хитрый взгляд. — Или уже повезло. Парень есть? Если это секрет от Луки, я клянусь, ему не скажу.
— Нет, парня нет, — отвечаю я и пристыженно отвожу от Ильи взгляд.
— Но кто-то есть на примете, я угадал?
Мои брови летят вверх, я теряю дар речи и удивленно смотрю на Дроздова. Сердце снова начинает биться как сумасшедшее, в голове мысли не успевают угнаться друг за другом, к щекам приливает кровь и, я более чем уверена, что выгляжу сейчас как рак.
— Я точно угадал, — утверждает он, заметив моё состояние. — Подробностями поделишься?
— Ничего ты не угадал, — предпринимаю жалкую попытку вернуть всё на круги своя, когда ко мне возвращается способность говорить.
— Понял, — тут же отступает Илья. — Больше лезть не буду.
Я расслабленно откидываюсь на спинку сидения. Ощущение, будто он видит меня насквозь. Или практически насквозь. Зачем ему вообще нужно это знать? Вежливость поддерживания беседы в машине или что это было?
— Прости, это совсем не моё дело, — будто прочитав мои мысли, извиняется Дроздов. — Мне с тобой так легко общаться, что… Вопросы сами посыпались, прежде чем мозг успел обдумать границы разумного.
Ему со мной легко общаться? Значит, у меня всё-таки есть шанс? Пусть и совсем маленький, но он у меня есть, а большего мне и не надо. Моё настроение тут же совершает кульбит. Ещё не всё потеряно, ещё далеко не всё потеряно.