Габриель не смогла скрыть смущения, залившего ее щеки и уши, от того благоговения, которое шло от глаз и голоса служанки тела
- Я только сделала то, что должна была сделать, - спокойно сказала она.
Ниамей поклонилась:
- Вполне возможно, что здесь найдутся люди, не довольные твоим жертвенным поступком, но я не из них, - наклонившись, она сжала руку молодого лекаря в своих, - Спасибо Габриель. То, что ты сделала, был очень мужественный и удивительный поступок.
Еще больше смущаясь, бард ответила слабым пожатием, ее язык отказывался ей повиноваться.
Наконец, почувствовав смущение молодой женщины, Ниамей ослабила свою хватку, и расправила простыню, укрывающую ее пациентку:
- Ты не могла бы немного посидеть самостоятельно? У меня приказ влить в тебя столько жидкости, сколько я смогу. У меня тут есть немного подогретого на огне бульона.
Слегка кивнув, Габриель позволила Ниамей помочь ей занять приподнятое положение, опираясь на несколько мягких подушек, подложенных под спину. Такая поза оказалась менее болезненной, чем она могла предположить. Поглядев вниз, девушка с удивлением обнаружила аккуратно обработанную и прижженную рану:
- Кто это сделал?
Бровь Ниамей приподнялась:
- Есть варианты? Разумеется, Великая. Она лично заботилась о тебе, и только час назад покинула эту комнату.
Как долго она была тут?
- Большую часть дня. Ты была слегка беспокойна и металась, - она по заговорчески понизила голос, - Великая обнаружила, что ты успокаивалась только, когда она держала твою руку. Знаешь, ты слишком часто ее звала.
Сердце Габриель учащенно забилось в панике:
- Я… хм.. что я говорила?
Ниамей успокаивающе положила руку на ей на плечо:
- Ничего существенного. В основном беспорядочные фантазии воспаленного мозга.
Если она искала подтверждения своим догадкам, то вряд ли получила. Все же…
- Вообще-то ты права. Я и в правду ничего не помню.
- Конечно, нет. Твое тело перенесло жуткую травму, -и высокая женщина усмехнулась, - ну, а теперь тебе пора восстать из гроба. Итак, что сначала? Вода или бульон?
- Думаю, что вода.
- Почему бы и нет?
******
Зена достала свои руки из окрашенной кровью воды и вытерла их концом холщового полотенца, в то время как мозг снова и снова проигрывал допрос заключенных. Она не выяснила ничего неожиданного, ничего нового кроме того, что уже знала.. Но осознание этого факта не давало ни малейшего утешения.
Даже испробовав на себе самые изощренные механизмы из пыточного арсенала Завоевателя , показания каждого заговорщика оставались неизменными , за исключением незначительных отклонений.
Все пленники как одни утверждали, что Дагнин подошел к ним только эти утром. При этом его глаза светились от сильного возбуждения, и он пообещал награду и благодарность от самого Завоевателя, если они помогут ему в убийстве надоедливого нового лекаря.
Их слепая вера в ее молчаливый приказ и беспрекословное подчинение почти остановило ее. Правда, в конце концов, она убила их всех. Но их предсмертные стоны не принесли ей обычного удовольствия, которое она испытывала раньше. И это отчасти ее беспокоило.
Она подошла к окну и выглянула наружу, позволяя легкому ветру откинуть назад со лба спутанные пряди. Она была убеждена, что Каллисто приложила к этой истории свою злобную руку. А ее нутро редко ошибалось в подобных вещах.
В Империи было много людей, недоумевающих по поводу того, что она все еще позволяет психопатичной блондинке жить, и жить неплохо. Женщина, по-видимому, была посвящена во все дела касающиеся Завоевателя и ее Империи.
И если быть честной, временами, особенно глубокой ночью, Зена изумлялась сама себе и пыталась понять, что ею движет.
Возможно, когда уже многое было позади и заново переосмыслено, главной причиной, почему Зена позволяла Каллисто оставаться поблизости, можно было назвать способность к преодолению. Общение с ее светловолосой "второй-в- команде" было похоже на попытки укротить открытый всем ветрам огонь. Опасно, но возможно, если ты держишь все под контролем. Никогда не скучно, и возможно, в кое чем даже полезно. При правильном использовании.
Отвернувшись от окна, Завоеватель прогнала эти мысли из своей головы и вместо этого сконцентрировалась на непостижимых для темного правителя причинах, толкнувших молодую женщину, пожертвовать своею жизнью, чтобы спасти ее жизнь, несмотря на весь вред, который она причинила амазонкам.
Эта мысль не давала ей покоя, особенно с того момента как заняла место, которое должно было заполниться привычным ощущением удовольствием от наказания этих двоих, которые, она не сомневалась, заслужили своей участи.
Прошло десять мрачных лет с тех пор, как М'Лила отдала свою жизнь за Зену. И в последовавшие за этим годы Завоеватель таким образом строила свою жизнь, чтобы больше никогда не оказаться в подобном положении.
Любовь, или что-то еще, что было между ними тогда, сделало ее слабой. И это оно стало причиной того, что она пала жертвой обольстительных чар Цезаря и привело на крест, ее ноги было разбиты, а душа дала трещину без малейшего намека на возрождение.
Эта любовь, так же спасшая ее жизнь, была чем-то, во что она не могла позволить самой себе окунуться еще раз.
Тряхнув головой, Завоеватель повернулась и энергичной походкой скрылась в направлении своего спального покоя.
***
Ниамей плавно грациозно поднялась на ноги и встретила, вошедшую в комнату Зену, глубоким поклоном.
- Она просыпалась?
- Не надолго, Великая. В соответствии с твоим приказом ей давали бульон и воду.
- Она что-нибудь говорила?
- Совсем немного. Пыталась убедить, что ей не очень больно, - последние слова были произнесены с едва заметной иронией. На что Зена вопросительно подняла бровь.
Кивнув, Завоеватель протянула руку расстегнуть свое обмундирование, и Ниамей поторопилась к ней на помощь. Избавившись от тяжелой одежды, Зена больше не нуждалась в услугах служанки и подала ей знак рукой:
- Ты можешь идти. Оставшуюся часть вечера я сама посмотрю за ней.
Ниамей поклонилась:
- Твоя воля, Великая. Спокойной ночи.
Когда тихо захлопнувшаяся дверь возвестила об уходе Ниамей, Зена подошла к своей постели и посмотрела на лежащую на ней девушку. Казалось, Габриель спокойно спит, ее дыхание было глубоким и ровным, за расслабленными веками угадывалось движение зрачков, говорящее о том, что Габриель сняться сны. О чем? Завоеватель не могла даже предположить. Щеки девушки опять приобрели здоровый цвет. Они уже не были ни белыми от потери крови, ни алыми от лихорадки.
Юный вид барда ошеломил Зену. Девушка была расслаблена, и с ее лица исчезли жесткие черты, присущие Амазонке, когда она бодрствовала. Во сне, ей можно было дать не больше девятнадцати, и Завоеватель вряд ли поверила, если бы не знала сама, что перед ней искусный лекарь и отважный воин.
- Кто ты? - снова прошептала Зена, едва шевеля губами.
Отстраненная от суеты внешнего мира, Габриель светло улыбнулась во сне.
Задав еще несколько вопросов, которые остались без ответа, Зена окончательно освободилась от кожаных доспехов, подошла к своей стороне кровати и скользнула в холодные гладкие простыни.
Потянувшись в полный рост и получив удовольствие от легкого напряжения хорошо тренированных мускулов, Завоеватель заложила руки за голову и принялась рассматривать узоры полога, стараясь как можно быстрее расслабиться и постараться заснуть.
Однако ее рассудок отказывался подчиниться и успокоиться. Мысли проносились одна за другой, и все они вертелись вокруг, так мирно спящей рядом с ней, девушки. «Сон невинного младенца», - подумала Зена, и в легкой душевной боли распознала пронесшуюся сквозь ее чувства ревность. «Сколько лет прошло с тех пор, когда Морфей был так же добр со мной? Слишком много».