Я здесь, чтобы убивать
[1]
Я не псих. Просто моя реальность отличается от твоей.
Льюис Кэролл «Алиса в стране чудес»
Сердце отбивало бешеную дробь. Голова кружилась, во рту чувствовался привкус металла, а мир плыл перед глазами, размываясь в нечеткие пятна. Звуки стихли, превратившись в далёкое эхо. Липкое ощущение на ладонях смутно тревожило. До последнего мгновения страх сковывал рассудок, но, когда всё уже свершилось, он чувствовал опьянение. Улыбка бравады сковала искривлённые губы, отпугивая младших брата и сестру, чьи плач и крики доносились до него словно из глубины колодца.
Однако постепенно, вечность за вечностью, прежнее восприятие возвращалось, пробиваясь сквозь дурман. Руки сжимали окровавленный нож. Он стоял над телом, которое когда-то дышало, двигалось и было живым человеком. Но даже теперь ненависть, поселившаяся в груди, слишком сильна, чтобы сожалеть. Необъяснимое странное всемогущество покалывало в кончиках пальцев.
Он решил проблему. Всё исправил. Просто и быстро. Но никто не радовался. Сестра причитала, что теперь его посадят до конца жизни, и они ― прокажённые члены семьи убийцы. Ни слова признательности или любви. А ведь он сделал это ради них. Он защищал их! Как же несправедливо. Ради кого он рискнул всем? Может быть, им нравились издевательства и побои? Но ему точно нет.
― С дороги, ― скомандовал он, и сестра испуганно отпрыгнула в сторону.
Пройдя в уборную, он отложил окровавленный кухонный нож на край умывальника и повернул кран, начав мыть руки. Даже свежая кровь оттиралась с трудом. Закончив тщательно промывать между пальцев, он поднял взгляд на зеркало. На бледное худое лицо тоже попало несколько красных капель. Русые волосы спутались в пылу схватки. Взгляд знакомых карих глаз словно принадлежал вовсе не ему, а хищнику, только что загнавшему добычу.
Нахмурившись, он прочертил кресты на запотевшем зеркале в области глаз и судорожно выдохнул. Только недавно на стене висели постеры по случаю его восемнадцатилетия. В каком возрасте он выйдет, при условии, что засчитают за самозащиту? Ну что за никчёмный герой в прогнившем мире.
Опустившись на пол ванной комнаты, он вцепился пальцами в волосы. Зеркальный шкаф пошатнулся на слабо закрученных шурупах. Заметив скрип, он поднял голову. Мебель с грохотом врезалась в умывальник и рухнула, прежде чем он успел отскочить в сторону.
Острые осколки разлетелись в разные стороны, в темя ударила боль. Его собственная кровь потекла на кафель, начав формировать причудливый орнамент, похожий на сложную руну. Или ему это померещилось, потому что голова раскалывалась от удара. Слабость накрыла его волной, оставляя бессильным и неспособным даже позвать на помощь.
В ушах зазвенел голос, будто транслирующийся из невидимых наушников:
«Инициация… инициация… В результате удара тяжёлым тупым предметом по голове вы обречены на скорую неизбежную кончину. Но, заметив вашу неоспоримую волю к жизни, Великая Госпожа Смерть приглашает вас стать гражданином её первозданного мира. Вы один из немногих, кому выпала столь великая честь. Очутившись в Долине, вы получите возможность продлить своё существование в качестве человека и отсрочить печальный конец. Согласны ли вы на получение гражданства? Скажите: «да, согласен» или молча кивните. Отсутствие ответа будет воспринято как отказ. На принятие решения даётся тридцать секунд. Время пошло. Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь…»
Судя по мощным галлюцинациям, он и правда был на волосок от гибели, либо же заработал повреждение мозга. В глазах двоилось, конечности немели. Это и было пришествие смерти? Моргнув, он будто бы увидел вытянутую тёмную тень, что сразу рассеялась, не оставив и отпечатка на сетчатке.
«…двадцать, девятнадцать, восемнадцать…»
― Сестра, ― охрипшим голосом с усилием просипел он, но едва ли услышал сам себя. Дёрнулся в попытке сдвинуться с места, но осел, голова низко опустилась будто в кивке, врезавшись в грудь.
Вдруг потяжелевшие стопы оторвались от пола. Безвольное тело воспарило в невесомости. Под футболку забрался порыв ветра, защекотав грудь. Его поглотил покалывающий электрический вихрь. Очертания квартиры размазались, шум города удалялся и таял. И пока он пытался сфокусироваться на стремительно меняющемся окружении, в голове крутилась одна навязчивая раздражающая мысль: «До чего же тупая смерть выпала на его долю. Месть убитого, неумело повесившего этот несчастный шкаф?»