― Я никогда в тебе не сомневался, Бесс, ― восхитился Ласк с самодовольством на лице, как будто успехи Бесса были и его успехами тоже. ― Зантал будет вне себя. Разумеется, я знал, что он старый мошенник. Но также был уверен, что ты и сам это заметил, потому и вручил тебе котёнка. Можешь оставаться на территории поместья сколько захочешь. Я не прочь, чтобы ты поселился в моём доме после снятия запрета. Разве мы не одно целое? Азалии ты тоже нравишься.
Это было славное предложение. Бесса и так невзлюбили из-за обмена глазом с Проклятым, не было смысла претворяться, будто их связь не имела значения. Мало кто из Убийц рискнёт сунуться на территорию рода Савитус, а Охотница тем более. И всё же он до сих пор не окончательно привык к тому, что на самом деле был вовсе не одинок в Долине. Хотя и с завидным упорством отдалялся от всех, кто его ценил, как будто не желая прикипать к самому миру.
Впрочем, у Бесса были проблемы поважнее. В его запасе лишь две жизни, и до выплаты долга Учителю оставалось также два убийства. Чтобы с концами не почить, было необходимо в короткие сроки забрать, как минимум, четыре жизни.
― Я могу с этим помочь, ― благодушно заметил Савитус. ― Моя семья устраивает ежегодный приём для Проклятых всех мастей и Убийц. Обычно это два разных приёма в разных регионах Долины. Полезно знакомиться с людьми из своего и вражеских сообществ. Чтобы заманить Убийц, мы устраиваем розыгрыши на значительные суммы монет-черепа. По правилам все приходят в масках, полностью скрывающих лица, и сдают оружие на входе. Убийства запрещены, а нарушители навсегда попадают в чёрный список подобных приёмов. Но, ― он ухмыльнулся, ― невозможно поймать каждого Убийцу за руку, а для некоторых предусмотрены исключения.
― Они знают про меня. Они будут готовы, ― ответил Бесс.
― Может быть, но я сделаю всё, чтобы это знание не превратилось в преимущество. Всё ради тебя, Бесс.
― Ради нас, ― поправил тот, указывая на свой фиолетовый глаз.
Ласк растянул губы в довольной улыбке.
[15]
Для организации приёма требовалось время. И пока хозяин поместья-замка был полностью погружён в заботы, Бесс отсиживался в четырёх стенах. Когда срок запрета вышел, его переселили в невероятно просторные и роскошные комнаты, с которыми бы могли соперничать разве что покои королевских особ. Но в Долине не было монархии или какой-либо иной централизованной власти.
Регионами управляли Жнецы, а Госпожа стояла над всеми. Со слов Ласка, попытки дворян создать гражданскую ветвь власти не увенчались ничем. И всё из-за невозможности договориться на словах. В этом мире не существовало войн. Никому из однёрок и в голову бы ни пришло собрать армию и пойти на массовые убийства ради собственных целей. Это бы привело Госпожу в ярость. Право на бойню принадлежало лишь её Убийцам. А последние не стали бы сражаться за интересы однёрок, ни у кого из дворян попросту не нашлось бы столько золота в качестве оплаты.
Потому всё оружие, изготавливаемое людьми, обычно шло в пользование нулёвками и носилось стражей в качестве защиты от распоясавшихся Убийц. Против других обычных людей в ход шли разве что кулаки и несмертельные приёмы, в случае поимки преступников.
Бесса мучили апатия и бессонница. Пару раз в поместье приходили письма от Женевьевы, что разыскивала своего ученика. По настоятельной просьбе Ласк отвечал, что Бесса здесь нет. Легко скрываться за высокими стенами и влиянием древнего знатного рода.
Около месяца спустя Бесс наскрёб в себе силы вновь наведаться на ярмарку. Стоял жаркий солнечный день. Стоило повернуться к небесной голубизне, как солнце до боли слепило глаза. Круг дриад полнился желающими закупиться, сами мастера выглядели весёлыми и непринуждёнными. У лавки с элексирами скопилась обычная очередь. Кажется, здесь вообще ничего никогда не менялось.
Бесс вертел головой в поисках всего одной лавки. И в этот раз ему повезло. Дриада в джинсах и футболке тоже заметила старого знакомого и выпрямилась на стуле, скрестив на груди руки, пока Бесс приближался.
― Чего тебе? ― грубо поинтересовалась она. ― Наконец осознал, насколько прекрасны мои изделия?
Бесс засунул руку в сумку и стал вынимать стопки золотых монет, раскладывая их перед приоткрывшей рот в изумлении дриадой. На прилавке выросли пять башен по десять монет в каждой.