Однако маски всё равно раскрепощали. Люди вели вполне непринуждённые беседы, даже искренне смеялись над чужими шутками. Поднимали тосты и чокались бокалами. Накануне все магазины парадной одежды и париков опустели. Это был почти что модный показ результата трудов ремесленников Орлиного холма.
Ласк вместе с сестрой объявились перед гостями примерно через полчаса после закрытия дверей. К тому моменту большинство успели набить свои желудки и разомлеть от вина. При появлении хозяина торжества все головы обратились к нему. Но в позах Убийц не читалось ни признательности, ни радости. Они глядели на Проклятого сшивателя презрительно и враждебно. Один его глаз сверкал коричневым вместо фиолетового, напоминая о предателе среди Убийц, что якшается с «паразитами».
В этом мире не было линз, но в маску Бесса были вставлены тёмные стёкла, что скрывали цвет глаз. Многие гости носили точно такие же, потому это не выглядело подозрительно.
Вопреки очевидному негативному отношению присутствующих, Ласк проявил радушие и улыбался, делая широкие жесты руками. Он объявил, что в этом году целых трое Убийц смогут выиграть монеты-черепа. Три значительных приза в сто, триста и пятьсот золотых монет блестели в сундуках, что вынесли слуги на всеобщее обозрение.
Ласк намеревался устроить обычную лотерею с вычёркиванием чисел на билетах для третьего приза и состязание для второго. Чтобы выйти главным победителем предстояло дать ответ на специально придуманную загадку.
― В чём суть состязания? ― поинтересовался кто-то в толпе после объявления.
Ласк улыбнулся ещё шире:
― Триста монет черепа получит Убийца, что отыщет среди приглашённых владельца моего второго глаза, ― он указал на карюю радужку. ― Условия таковы. Срывать маску можно только публично на этом самом месте. Всего одна попытка выбора. Если маска будет снята раньше, победа не засчитывается, как и если личность этого человека будет раскрыта ещё каким-либо иным образом. Тогда награда не достанется никому.
― С чего этому Убийце выходить на показ перед всеми? ― недоверчиво спросил другой гость.
― Ни с чего, ― безмятежно согласился Ласк. ― Но вы обязательно найдёте способ его убедить, не так ли?
Бесс, впервые слышавший об условиях состязания, хмыкнул. Ласк был в своём репертуаре. Ему нравилось шоу и наблюдать за действиями Бесса в затруднительных ситуациях. Хотя ничто не мешало тому снять маску прямо сейчас у всех на виду, лишив Убийц шанса на приз.
Гости переглянулись, выискивая в стоящих рядом мужчин, чьи глаза были закрыты стеклянными вставками. Круг подозреваемых сужался.
И, наконец, слуги вынесли крупную табличку с начертанной на ней загадкой:
«Он жил в неведении сто лет.
Когда очнулся, то ослеп
От зла, разрухи и от бед.
О ком идёт речь в стихотворении?»
Победителем становился первый ответивший верно. Количество попыток не ограничивалось. Ответы следовало говорить на ухо слуге, стоящему возле таблички с загадкой.
Кто-то неподалёку от Бесса недовольно выругался под нос. Загадка и впрямь выглядел неразрешимой. Пока Убийцы пытались определиться с дальнейшими действиями, дворецкий пригласил желающих сыграть в лотерею в соседний зал. Ушла примерно треть присутствующих. Остальные либо не считали сто золотых значимой суммой, либо не верили в свою удачливость. Хотя всегда оставалась возможность выкрасть чужую награду, при этом убив победителя. За пределами поместья вступали в силу прежние законы.
Бесс и сам не знал ответа на загадку. Хотя гостеприимный Ласк намекнул, что ответ может быть записан в укромных тёмных углах дома. Тем самым он подготовил почву для охоты Бесса, независимо от того, была ли подсказка правдивой. В итоге Убийцы благополучно разбрелись по зданию. Им были доступны любые незапертые комнаты, но не во всех из них горел свет.
Бесс чувствовал напряжение в ноющих от нервов мышцах. Осталось два убийства до выплаты долга. Он должен был совершить, как минимум, четыре, при этом убив троих почти одновременно.