козырька <косяк>, и все сделали по несколько затяжек, чтобы успокоиться.
К концу октября Nevermind стал золотым, а объем продаж намного превысил
ожидания как Geffen/DGC, так и Gold Mountain. <Нирванамания> охватила
Соединенные Штаты. Люди стояли в очередях за вожделенным диском, критики
обсуждали многозначность и глубину куртовой лирики, а на андеграундной
сцене стали поговаривать о революции. Невозможно было включить телевизор,
чтобы не наткнуться на <Teen Spirit>, а в Сиэтле некуда было спрятаться,
чтобы не слышать разговоры об успехе НИРВАНЫ и о том, что все это должно
значить.
Даже сам Курт не мог понять, с чем связана вся эта шумиха. <Я, конечно,
не мог позволить своему эго признать, будто мы настолько велики, что
заслуживаем так много внимания, - вспоминал Курт, - но я знал, что наша
музыка лучше, чем у 99% групп, работающих на коммерческом уровне. Я знал:
мы в тысячу раз лучше, чем эти траханные GUNS N' ROSBS или WHITESNAKE или
что-либо еще из этого дерьма. Я чувствовал себя глупо из-за того, что на
андеграундной сцене есть много групп, столь же хороших, как мы, или лучше
нас, но почему-то только мы привлекаем внимание>.
Чтобы исправить положение, НИРВАНА стала рекламировать те из
малоизвестных групп, которые, по ее мнению, заслуживали этого. Некоторым
из них такая реклама позволила заключить контракты с крупными фирмами.
<Дело не в том, что группы взяли и подписали контракты, - объяснял
Курт, - а в том, что какой-то идиот в городе теперь будет ждать их
альбомов>.
В декабре Nevermind стал платиновым, а на счета музыкантов стали
приходить круглые суммы. Крис и Шелли, решив сначала сиять для себя
небольшой домик, в конце концов просто купили его, выложив 265 тысяч
долларов.
* * *
Nevermind вышел без текстов песен. <Думаю, мне не хватило уверенности>,
- объяснял Курт. Вначале он хотел напечатать некоторые из своих
стихотворений, потом всякий <революционный мусор>, потом вообще ничего -
ни рисунков, ни стихов. В последнюю минуту он выбрал несколько строчек из
песен (и пару таких, которых нет ни в одной песне) и объединил их в одно
стихотворение.
В то время как людям старшего поколения лирика Курта представляется
бессвязной, его образы, идеи и эмоции наилучшим образом воспринимаются
сознанием подростка, которому трудно долго концентрироваться на одном
предмете.
<Я очень редко пишу об одной теме или одном предмете, - рассказывал
Курт. - Эта тема мне скоро надоедает, и дальше в песне я пишу о чем-либо
другом, так что она заканчивается совсем другой мыслью>.
Подобно Блэку фрэнсису из PIXIES Курт в своей лирике
избегает прямолинейности. В наиболее удачных его строчках музыка и
слова соединяются, чтобы породить отчетливое третье восприятие. Большая
часть его лирики происходит из стихов, которые Курт писал перед сном в
измятых записных книжках, поэтому весь ее импрессионизм обусловлен
скорее сопоставлением внешне несвязанных между собой строчек, чем
использованием приема <потока сознания>. В результате получается
своеобразный музыкальный тест Роршаха, однако более важно то, что этот
материал взаимодействует с другими идеями и эмоциями, выраженными
логически связно. Впрочем, иногда и сам Курт запутывается во всем этом.
<Что, черт возьми, я хочу сказать?> - поет он в <On A Plain>.
В своей лирике Курт часто прибегает к столкновению крайностей и
противоположностей, что очень оживляет песни. Одним из наиболее темных
мест является часть припева в <Smells Like Teen Spirit>:
Мулатка, альбинос,
Москит, мое либидо
На самом деле, это всего лишь две пары противоположностей, забавный
способ описать сексуальное возбуждение рассказчика. Часто в песнях Курта
идея возвышается лишь для того, чтобы потом низвергнуть ее потоком
цинизма. Даже в музыке находят отражение динамические контрасты
образности. Во многих из песен - прежде всего в <Smells Like Teen Spirit>
и <Lithium> - приглушенное, монотонное звучание сменяется кричащим взрывом
эмоций, однако в альбоме присутствуют и акустическая <Polly>, и
величественная <Something In The Way>.
Курт был достаточно проницателен, чтобы понять то, что противоречия -
это выражение его собственной натуры и, возможно, натуры его аудитории.
<Иногда я бываю тупым нигилистом, а в другое время я искренен и раним, -
говорил Курт. - Так рождается каждая песня. Это как бы смесь того и
другого. Таковы большинство людей моего возраста. Они то полны сарказма,
то вдруг становятся заботливыми. За этим трудно уследить>. Наверное, лучше
всего это нашло выражение в <Smells Like Teen Spirit>.
<Да ничего особенного там нет, просто обыкновенное дурачество, -
рассказывал Курт. - Это была одна из моих идей. Я чувствовал себя
обязанным описать свои чувства по поводу своего окружения, своего
поколения и людей своего возраста>.
Однажды ночью Курт и подруга Тоби Кэтлин Ханна из группы BIKINI KILL,
подвыпив, решили заняться граффити и украсили Олимпию <революционными> и
феминистскими лозунгами (включая вечно популярный <Бог-гей!>). Когда они
вернулись домой к Курту, то продолжили разговоры о подростковой революции,
одновременно разукрашивая надписями стены квартиры. Ханна написала тогда:
<Курт пахнет <Духом подростка>.
<Я принял это за комплимент, - вспоминал Курт. - Я думал, что это
реакция на наш разговор, но на самом деле она имела в виду, что я пахну
дезодорантом. Я узнал о существовании этого средства лишь спустя несколько
месяцев после выхода сингла. Я никогда не пользовался ни одеколоном, ни
дезодорантом>.
На самом деле, едва попав в Олимпию, Курт оказался немедленно
вовлеченным в дискуссию о <подростковой революции>, идеей которой тогда
была увлечена местная тусовка, называемая Куртом <кальвинистами>.
Возможно, <кальвинистам> и не понравилось бы такое сравнение, однако во
многих отношениях цели подростковой революции совпадали с целями Нации
Вудстока. Имелось в виду, что молодежь создает и контролирует собственные
культуру и политику, выводя их таким образом из-под опеки циничного и
коррумпированного старшего поколения.
Молодежная культура должна была стать честной, доступной и справедливой
во всех отношениях - художественном, деловом и даже в плане аудитории, в
противоположность поразившей Америку корпоративности.
Курт не сомневался в серьезности намерений <кальвинистов>, и ему
нравились их идеи, однако их виды на будущее вызывали у него сомнения. Их
альтруизм казался ему наивным.
<Все на андеграундной сцене стремятся к Утопии, но существует так много
различных фракций, и они так разъединены, что это невозможно, - говорил
Курт. - Если вы не можете объединить траханное андеграундное движение и
прекратить грызться между собой по поводу ничего не значащих вещей, то как
вы рассчитываете произвести эффект на широкую публику?>
Курт даже ощущал давление на НИРВАНУ. <Я просто чувствовал, что от моей
группы ждали, чтобы она вела борьбу в революционном смысле против огромной
корпоративной машины, - вспоминал Курт. - Этого ждали много людей, которые
говорили мне: <Ты можешь использовать это как инструмент. Ты можешь
использовать это, чтобы изменить мир>. Я тогда думал: <Как вы смеете