Если это не обо мне
Хотя здесь присутствует явная сексуальная коннотация, образ
дренирования раны указывает главным образом на освобождение другого от
неприятных эмоций по примеру высасывания яда после укуса змеи.
По поводу названия <Lounge Act> Курт объяснял, что им показалось, будто
<песня звучит как развлекательная, которую могла бы сыграть группа из
какого-нибудь бара>. Однако это не относится к словам. <Эта песня главным
образом о... вдохновении, о давящих взаимоотношениях и невозможности
завершить замысел из-за того, что тебе мешают другие>, - объяснял Курт.
<Stay Away> звучит как обвинительный приговор <кальвинистам> из
Олимпии, однако в более широком смысле это относится к любой
конформистской группе: Обезьяна, смотри, обезьяна, делай. (Не знаю почему)
Я буду лучше мертвым, чем клевым. (Не знаю почему).
Название песни <On A Plain> (<На поле брани>) может быть так же
прочитано в качестве каламбура как <В самолете>, поскольку Курт написал ее
во время полетов в Лос-Анджелес и Нью-Йорк для встречи с представителями
крупных компаний. <Я думаю, таким образом я хотел сказать, что все еще
продолжаю жаловаться на ситуацию, хотя на самом деле она гораздо лучше,
чем я когда-либо мог ожидать>, - объяснял Курт. Строчки <Моя мать умирала
каждую ночь> и <Паршивую овцу опять шантажировали> имеют для Курта особый
смысл. Первая из них связана с неудачным опытом взаимоотношений Венди с ее
агрессивным сожителем, а <паршивой овцой> Курт часто называл самого себя.
Что касается <Something In The Way>, то Курт не считал нужным скрывать,
что эта песня отражает его опыт жизни под мостом в Абердине, хотя и в
несколько преувеличенном виде. <Это было так, словно я жил под мостом и
умирал от СПИДа, словно я был болен, не мог двигаться и вообще был самым
настоящим бомжом, - рассказывал Курт. - Это была своего рода фантазия>.
Хотя Курт всегда резко противился навязываемой ему роли <выразителя
чаяний поколения>, он, тем не менее, соглашался с тем, что Nevermind
содержит много информации о его сверстниках. <Это очевидно, -говорил он. -
Мы - яркий пример рядовых необразованных двадцатилетних, живущих в Америке
в девяностые годы>. А двадцатилетние - это поколение, уверовавшее в то,
что оно пропустило самое лучшее время.
<Нар можно хорошо определить, если сказать, что мы - панк-рокеры,
которых не было в панк-роке во время его расцвета, - говорил Курт. - Так
происходило всю мою жизнь, потому что когда я врубился в THE BEATLES, они
уже много лет как распались, а я даже не знал об этом. Я мечтал о том,
чтобы сходить на концерт THE BEATLES, но вдруг узнал, что они распались.
То же самое с LED ZEPPELIN. Они уже много лет как распались>.
Однако дело не только в этом. Курт описывает ситуацию, когда родители
его сверстников росли в атмосфере конформизма, присущей пятидесятым и
началу шестидесятых. В конце шестидесятых у них появились дети, и
одновременно шквал новых идей опрокинул их привычную систему ценностей,
заставив искать утешения в алкоголе и наркотиках. При этом рушились семьи.
<Все родители совершали одни и те же ошибки, - говорил Курт. - Я не знаю
точно в чем тут дело, но моя история аналогична историям 90% людей моего
возраста>.
<Я не думаю, что наша музыкальная версия происходящего сильно
отличается от других групп, появившихся в то же время, - продолжал он. - Я
не думаю, что наши родители и наше общество причинили нам больший вред,
чем другим. Мы привлекаем больше внимания, потому что наши песни цепляют
людей и как бы застревают у них в мозгах>.
Причину популярности альбома, наверное, лучше всех смог объяснить Дейв
Грол.
<В роке наблюдалось странное затишье, пустота, - вспоминал он. - Если
посмотреть на <Тор-10> за год до появления Nevermind, вы практически не
обнаружите там рок-музыки за исключением плохого <металла>, который никому
не интересен. Когда появилась наша музыка, мне кажется, она объединила
всех брошенных ребят, которые видели группу таких же брошенных ребят,
игравших такую музыку, словно они злы на весь мир. И, я думаю, многим это
казалось интересным. И наши песни были хорошими песнями. У Курта был
великолепный голос. Песни были простыми и запоминающимися, как те, которые
ты слышал ребенком>.
Одной из неафишируемых целей рок-музыки всегда являлось доставание
родителей. Однако родители современных двадцатилетних сами выросли на
роке, поэтому задача оказалась намного сложнее, чем она была в
шестидесятые. Nevermind с его агрессивным напором, пронзительными криками
и судорожными перепадами справился с этой задачей великолепно.
И, наконец, невозможно отрицать то, что это просто потрясающая музыка.
Она аккумулировала всю энергию панка и влила ее в песни, которые люди еще
долго продолжают напевать после того, как отзвучали последние ноты
альбома.
В отличие от многих альбомов, состоящих из одного-двух хитов и
<дописок>, Nevermind хорош весь, от начала до конца. При его прослушивании
вам вряд ли придет в голову пропустить ту или иную вещь.
Впечатление, произведенное альбомом, бьшо столь велико, что теперь
специалисты от индустрии звукозаписи говорят об <эпохе пост-НИРВАНЫ> в
области музыкального бизнеса. С другой стороны, как заметил Мэтт Лукин, и
сам <андеграунд перестал быть таким, каким он был раньше>.
Успех НИРВАНЫ продемонстрировал музыкальным бизнесменам всю силу
независимой сцены. В результате крупные фирмы стали проявлять больше
интереса к тем группам, которые действительно нравятся людям, вместо
того чтобы создавать искусственные образования. Возможно, основным
значением успеха Nevermind было именно то, что даже одна группа (или один
человек) может вызвать значительные изменения в казавшейся до этого
неподвижной структуре.
Глава 4
ГЕРОИН И ОСТАЛЬНЫЕ
<Наркотики дают кайф - особенно когда ты в 4-х
звездочном отеле, когда ты можешь заказать себе все, что
вздумается, когда ты можешь целыми днями валяться в
кровати и торчать, потому что тебе наплевать на все - у
тебя в банке миллион. Но этим занимаются те, кто на всю
жизнь хотят остаться подростками>.
Кортни Лав
Между тем проблемы Курта со здоровьем серьезно осложнились во время
европейского тура. Постоянные боли в животе делали его раздражительным и
замкнутым. Позднее он признавался, что именно тогда начал впервые
задумываться о самоубийстве. Однако он выбрал для этого долгодействующий
яд.
В начале декабря 1991 года, когда Курт вернулся в Сиэтл, а Кортни все
еще была в Европе вместе с HOLE, он начал систематически употреблять
героин. Это было вполне осознанным решением.
<Я решился на то, чтобы привыкнуть к этому, - вспоминал он позднее. - Я
этого хотел. Это был мой выбор. Я сказал: <Это единственное, что может
спасти меня от того, чтобы вышибить себе мозги прямо сейчас. Я был у
десятка докторов, и они ничего не смогли сделать. Мне нужно чтонибудь,
чтобы унять боль>. Курт, конечно, не отрицал, что при этом ему просто
нравилось торчать, однако утверждал, что дело было не только в этом.
Когда Кортни вернулась домой, в Лос-Анджелес, Курт позвонил ей и
предложил жить вместе. Некоторое время они жили на квартире, которую