И вот теперь ты опять вернулась. Ты явилась в облике этой девочки. Если тебе надо было вернуться, то почему ты не вернулась раньше, еще до рождения Чанды?!
Сукхрам пришел в ярость. Он схватил портрет и фотографию и бросил их в огонь. Они вспыхнули ярким пламенем.
— Сгинь, сгори дотла! — проговорил он. С сегодняшнего дня я больше не тхакур. Я — нат! Мать моя была натни, и Пьяри была натни, и Каджри тоже! Это ты превратила меня из тхакура в собаку, а теперь еще смеешься! Я дрожал над твоим призраком, оберегая его, а ты, как молния, испепелила все, что мне дорого. Вон отсюда! Прочь с моих глаз!
От портрета и фотографии остался один пепел. У Сукхрама кружилась голова. Как он ни старался забыть тхакурани, у него ничего не получалось. В пламени костра перед ним вновь заплясал ее страшный облик.
— А! Ты мне все еще грозишь? — гневно воскликнул он. — Но я не боюсь тебя! Я не живу в крепости, где бродит твоя алчная душа. Уходи, говорю тебе! Ты нигде не обретешь покоя, если будешь преследовать мою девочку!
Вдруг Сукхраму показалось, что на кровати у костра лежит совсем не Чанда, а тхакурани…
— Прочь! — в ужасе прохрипел он.
— Что случилось, дада? — встрепенулась Чанда, поднимая голову.
— Доченька, девочка моя, ты ведь не покинешь меня? — проговорил Сукхрам, прижимая ее к своей груди.
— Зачем мне покидать тебя, дада? — Чанда удивленно глядела на него своими ясными глазами. Сукхрам стал понемногу успокаиваться.
— Спи, доченька, спи, — сказал он.
Чанда снова уснула.
Жители деревни тоже спали. Не до сна было лишь обитателям глинобитных хижин. Вода не успевала сбегать с их ветхих крыш, крыши размокли и стали протекать. Где-то вдали раздавались глухие раскаты грома, им вторило эхо в горах, и тогда казалось, что земля и небо стонут и кричат от нестерпимой боли.
Настала ночь. Сукхрам все сидел у костра. Он боялся уснуть. Вдруг кто-нибудь похитит его Чанду. Завтра же он отправит ее к Нилу и заставит их обоих уехать отсюда… Но как же тхакурани?.. Ведь она даже из Англии вернулась сюда…
— Нет, нет… там сокровища… — пробормотала Чанда во сне. — Нареш тхакур… я тхакурани… он мой!..
Сукхрам присел около Чанды и положил руку ей на лоб. Пламя костра причудливо извивалось и плясало под порывами ветра, и Сукхраму иногда мерещилось, что горит не обычный костер, а погребальный. Он в страхе закрывал глаза, а тело его покрывалось холодным потом.
На улице, не переставая, лил дождь. Тяжелые капли с дробным стуком падали на землю. Кругом простиралось царство воды.
Холод усиливался. Завывания ветра чередовались с раскатами грома. Казалось, где-то неподалеку мечется безумная женщина и кричит страшным, истошным голосом. «Что это? Неужели это крики ненасытной тхакурани?» — думал Сукхрам и содрогался.
Шатры натов подмыло водой, и они поплыли. Их обитатели, оставшись без крова, искали прибежище в хижинах, стоящих на пригорке…
Однако всему приходит конец. Прошла и эта тревожная ночь.
Наступило утро, дождь утих. Сукхрам вышел на улицу.
— Ты слышал? Многие хижины смыло… Да что с тобой? — Мангу глядел на измученное лицо Сукхрама.
— Ничего, я спал, — уклончиво ответил Сукхрам.
— Пойдем поглядим, у несчастных и крыши-то над головой не осталось.
Они пошли. Вскоре оба уже помогали людям восстанавливать их жилища.
Чанда проснулась, окликнула отца, но ей никто не ответил.
Какой-то человек с раскрытым зонтом в руке кричал с улицы:
— Эй, карнат Сукхрам здесь живет?
Чанда вышла из шатра. У ограды стоял почтальон.
— Да, здесь, — ответила она.
Почтальон вручил ей письмо. Сукхрам все не приходил…
Тогда Чанда побежала ко мне. Я усадил ее на стул, распечатал письмо и стал читать. Его содержание потрясло меня.
Я перечитал его еще раз и не мог сдержать волнения. Письмо пришло из Лондона.
— Читай вслух, — торопила меня Чанда.
Я прочел ей письмо, переводя с английского на хинди.
Четырнадцать лет прошло с тех пор, как мы расстались. И лишь теперь я решился тебе написать. Четырнадцать лет тому назад я жил в дак-бунгало, а ты работал у меня. Я познакомился с тобой в тот день, когда ты спас мою дочь. Сусанна, которой ты служил верой и правдой, в прошлом году умерла. Я совсем стар, я болен. Сколько мне осталось жить — этого никто не знает. Деньги, которые я скопил, находясь в Индии, пошли мне не впрок, Индия получила независимость. Я не знаю, как ты теперь живешь… Если это письмо дойдет до тебя, ответь мне. Я лежу больной, прикован к постели… С нетерпением буду ждать ответа…