— Понятия не имею, в приемной ее нет. Наверное, где-нибудь ест. Постойте… вы думаете, что это ее ребенок?
— Да, конечно, ее. Ну ты генератор идей! Подсунуть мне ребенка мог только тот, кто точно уверен, что он мой. Уж с Женечкой я точно не предавался плотским утехам. Я бы запомнил. Давай Решетников, мне срочно нужна Женя, она и про возраст скажет и успокоит эту крикуху. Найди мне ее! Быстро!
— Уже бегу.
Не знаю сколько бегает Толик, но мои силы на исходе. Такое ощущение, что крик реально разрывает барабанные перепонки, а ребенок и не думает успокаиваться. Подхожу к орущей девочке и все же беру ее на руки. На удивление плач становится чуть меньше, а потом и вовсе прекращается, когда ребенок начинает тянуться к моему галстуку. Делай что хочешь, только не ори, мысленно говорю себе я и подхожу к переноске. Как-то сразу я не заметил и только сейчас понимаю, что мать ребенка скорее всего не обладает финансовыми средствами. Переноска просто ужасная, вся старая и потертая, да и то, что надето на ребенке тоже оставляет желать лучшего. А это странно, учитывая тот факт, что все женщины, побывавшие в моей постели, как минимум обеспечены на десять лет вперед.
— Кто ж твоя мама, а, ребенок?
Девочка по имени Маша, конечно же, не ответила на интересующий меня вопрос, она даже перестала пускать и пузырить слюни. Подозрительно успокоилась и… обделалась, судя по разливающемуся теплу на моей ладони. И не только теплу!
Не помню, чтобы когда-то я ощущал себя таким беспомощным идиотом. На руку смотреть страшно, стою сам как обделавшийся, не знаю, что делать. Прижимаю к себе ребенка, а та по закону жанра снова начинает плакать.
— Господи, за что мне это?! Пожалуйста, замолчи!
Кладу дурно пахнущее чадо обратно и пытаюсь сдержать рвотный порыв. Я не такая уж и брезгля, но вид собственной руки в чужих, пусть и младенческих какашках-не самое приятное из мною увиденных зрелищ. А когда я взглянул на свою рубашку, порыв извергнуть содержимое недавно съеденного завтрака только усилился. Господи, как на рубашку-то успело попасть?! Я в полном дерьме, во всех смыслах этого слова, а ребенок разрывается, что есть сил. Как в двадцать первом веке можно подсовывать младенцев без памперсов?! Ироды!
— Что за шум, а драки нет? — поднимаю голову на громкий Женин голос. — Ха, мечты сбываются и без «газпрома».
— Павел Александрович, я привел Женю, как вы просили, а что это с вами?
— Что, что, — смеется Женя. — Твоего начальника немножечко обкакали. Никогда не думала, что снова буду так радоваться детскому стулу. Но увидеть его на вас, дорогой Павел Александрович, это как получить повышение зарплаты в десять раз.
— Теперь понятно почему так пахнет, — снова включается Решетников.
— Да пошли вы. Уволю к чертовой матери. Обоих!
Иду быстрым шагом к уборной, и стараясь не смотреть на свою руку, смываю все, активно намыливая мылом.
— Зря стараетесь, Пал Саныч, ваша дочурка не перестанет плакать, пока вы не помоете ей попу, — сказала, как отрезала Женя, поставив переноску на полку рядом с раковиной.
— Я?!
— Конечно, вы. Дочь-то ваша.
— Это еще надо доказать.
— Ну вот, в записке у вас тут пишут вполне уверенно, смотрите и ДНК теста не боятся.
— Да я вас всех убью сегодня. Положи записку, ты наставишь на ней своих пальцев!
— Тихо, не нервничайте. Вы же всегда такой интеллигентный человек. Вдохните глубже и берите Машеньку на руки.
— Это твоих рук дело? — вдруг осенило меня. Может и не настолько Решетников тупой и вместо тупости он ляпнул правду. — Ты подсунула мне своего ребенка, чтобы надо мной поиздеваться?
— Делать мне больше нечего, мои дети все при мне. Уж с вашими возможностями вы можете в этом убедиться только так. Хватит болтать, берите ребенка, снимайте ее трусишки и теплой водичкой мойте попу.
— Ты в своем уме?! Я должен мыть чью-то задницу?!
— Не чью-то, и не задницу, а попку вашей дочери. Давайте вперед или вам нравится плач ребенка? Не начнете сейчас ее мыть, у меня начнется стресс и как следствие преждевременные роды. А роды у повторнородящих часто бывают за считанные минуты. И принимать их будет вы. Оно вам надо?
— Господи, за что мне все это?!
— Заткнитесь уже и берите ребенка.
Несмотря на огромное желание заткнуть Жене рот, понимаю, что она права, и никто кроме меня сейчас это делать не будет. Снимаю с ребенка испачканные вещи и кое-как взяв в руки крикушу подношу к раковине.
— Ну возьмите ее удобнее, а то уроните, еще и водой обольетесь. Да, вот так, — направляет меня Женя и настраивает воду. — Давайте рукой смывайте.