Трагедия разъединила семью. Родители отца не общались с матерью, во всем ее винили и проклинали внука. На последнем слове Боря не удержался, расплакался, попросил прощения у родственников. Ему было стыдно за поступок, который не совершал и за свою слабость – разнылся как девчонка.
– Будь ты проклят, Иуда! – кричала горем убитая бабушка.
Дед молчал, опустив глаза, придерживал жену под руку, чтоб не упала. Эти же проклятия сыпались и на голову Гали.
– Тварь неблагодарная! Мы всегда были против вашего брака – не пара ты нашему сыну. Как в воду глядели. Пригрел змею на груди. И сыночка таково же вырастила.
Суд учел все смягчающие обстоятельства дела и вынес приговор, пять лет воспитательной колонии. Такого не ожидали ни Галя, ни Борис. Это не шуточки – пять лет колонии для мальчишки. Это поломанная судьба, не возьмут в Армию, не получишь нужного образования и профессию. Штамп уголовника на всю жизнь. Конечно он так не мог думать, мал еще. Главная трагедия для него заключалась в том, что он сейчас не вернется домой в прежнюю жизнь, а продолжится тюремный ад. Галя с жалостью смотрела на уходящего из зала суда, растерянного сына. Как же так? Замер у обоих в глазах вопрос.
В одно прекрасное утро, Борису выдали паек, три селедки, три булки черного хлеба и кулек сахара, вывели с вещами и погрузили в автозэк. Пошел по этапу. На железнодорожной станции, под охраной с собаками, по списку передали конвоирам вагона. Специальный вагон для заключенных и их охранников, называется Столыпин. Выкрикивают твою фамилию, ты должен выйти из строя полностью назвать себя год рождения, статью, срок отбывания. Присесть на корточки и ждать посадку в вагон.
– По одному, пошел. Шаг – влево, шаг – вправо – побег! Прыжок на месте провокация. Стреляю – без предупреждения.
Ему все было в новинку, зазевался и получил удар дубинкой по спине.
– Не тормози. Бегом!
От хамского обращения – ты никто – пыль под ногами, самооценка падает до нуля, а с этим еще надо как – то жить или выжить.
Неизвестность хуже всего. Никто не знает куда его везут, сколько дней, недель, месяцев проведет в дороге. Опытные уголовники, набирали больше продуктов, чем вещей, которые могут не пригодиться, более авторитетные и сильные могли раздеть слабого и интеллигентного заключенного и отдать ему свое грязное и вонючее барахло.
Мать собрала в дорогу кое – какие вещички и незапрещенные продукты, которые перепроверили, переломали, раскрошили. Но он был рад и этому. Так хотелось сладкого, раньше он не замечал за собой такой тяги, что обыкновенные карамельки без фантиков, вызывают такое наслаждение, а пряники вкуснее любого пирожного. Как же мало человеку надо для счастья!
В вагоне было несколько купе – боксов в которых сидел разный сброд людей со всей России. Бориса втолкнули в переполненное купе и закрыли решетку. В купе шесть полок, без окон, а арестантов было человек десять, пятнадцать. Кто – то лежал на верхних полках, а кто – то сидел внизу и спал сидя. Воздух тяжелый, спертый, люди могли месяцами не мыться пока добирались до колонии. Мужики постоянно курили, хотя охранники запрещали, да кто будет их слушать. Лучшие место было с краю, к проходу, больше воздуха, иногда конвоиры открывали окна в коридоре и глоток свежего воздуха проникал в купе.
– Здрасте, – неуверенно поприветствовал он, толпу сидящих мужиков в основном в темной одежде, от этого сливались в одно большое целое и опасное.
– Куда еще подселяешь, начальник? Как селедки в банке уже. Не вздохнуть, не пукнуть, – возмутился человек с краю.
– Дома у жены под боком будешь руководить, что делать, – ответил конвоир.
Толпа пришла в движение, потеснились, кто – то пересел.
– Давай малец падай, – показали место в углу. – Сумку под ноги брось.
Борис оказался зажатым в углу, между стеной и людьми. Это хорошо, он мог быть не заметным, чтоб его никто не беспокоил. Боря сначала прислушивался к негромким разговорам мужчин. Потом голоса стали отдаляться, а затем и вовсе стихли. Уткнулся носом в курточку, а головой привалился к стене, закрыл глаза и сразу оказался в другом месте. Побег. Сам мог выбрать, где хотел сейчас очутиться: на море с друзьями купаться; в походе, в спальных мешках лежать под звездным небом и мечтать о будущем. Такую депортацию души он сам себе придумал, чтоб не сходить с ума от действительности.
От пустого никчемного человека шуму всегда больше, он полон энергии, всегда суетится, болтает без умолку. Человек серьезный и значимый, больше молчит и слушает, не позволяет себе пустой болтовни, если скажет, то это закон – надо слушать и исполнять. Такой авторитетный сосед оказался рядом с Борисом.