– Ну давай знакомиться, малец, – предложил сурового вида пожилой мужчина.
– Боря Бешенный, – правильно представился Борис.
– Ого, это фамилия у тебя такая говорящая или погоняло?
– Погоняло.
– А за что получил, не похвастаешь?
– За дело.
– Ну тогда я Валера Уральский, а для тебя дядя Валера. Видал Клещ, парень в первый раз попал, а уже Бешенный, а ты пол жизни по лагерям, как был Клещ, так и остался Клещ.
– Да мне и так не плохо живется, – ощерился молодой парень лет двадцати пяти – тридцати, раскинул татуированные пальцы.
Истинный возраст человека тяжело определить в нечеловеческих условиях, здесь все выглядят старше своих лет: серые лица, потухший взгляд, бритые головы. А если этого же парня отмыть, одеть по моде, сделать стильную прическу, то пять лет сразу скинет, а может больше.
После ужина, ржавой селедкой с хлебом и кипятком с карамелькой, выводили по одному в туалет. В туалет водили утром и вечером, на стоянках нельзя. А если вагон отцепляли и ставили в тупик, то и вовсе беда. Бывалые мужики запасались бутылками и мочились прямо в них, если припрет. Для Бори все в новинку. По дороге в туалет переговаривались с арестантами в других боксов.
– Отставить разговоры, – били дубинкой конвоиры.
Одно из купе занимали женщины, разных возрастов, от почтенных бабушек до молоденьких девчонок. Проходя рядом с их купе, арестанты оживали сыпались искрометные, в основном похабные шутки с обоих сторон. Девки просили закурить, охранники были начеку, чтобы ничто не передавалось.
Борис, проходя мимо них чувствовал смущение и представить среди них свою мать не мог. Хорошо, что он взял вину на себя.
– Ой, какой молоденький, от мамкиной сиськи только оторвали наверно, – видя его смущение еще больше подзадоривали его. Им бы только повеселиться.
– Еще и девок то не щупал, когда теперь доведется. Иди касатик к нам мы тебя приголубим. Научим, как любить по-русски, – протягивали руки через решетку.
Он шарахался от них, конвоиры били по рукам дубинкой.
Молодые, разбитные бабенки заигрывали и с охранниками.
– Молодой, дай закурить.
– А я люблю военных, красивых здоровенных.
– Как служба? Может покувыркаемся, а то мне не скоро на свободу.
– В штанах наверно уже детки пищат? – Смеялись бабы.
Это было развлечение средь однообразных тягостей будней. Охранники на них не обращали внимание или могли крикнуть.
– Заткнитесь стервы.
Все затихало, готовились ко сну. Дяде Валере уступили полку на втором ярусе, чтобы он мог хорошо выспаться.
– Давай малец, забирайся на полку, отдохни, – предложил он Боре.
– Нет, – интуитивно понял, такого он себе позволить не мог, занять место авторитета. – Я тут посижу.
– Сейчас мне уступят место, – он строго посмотрел на лежащего на другой полке.
– Давай Валера ложись, отдыхай, – быстро сполз с полки мужик.
Боре было неудобно перед мужиками старше его, но отказываться нельзя.
Ехали долго, со всеми остановками, иногда кого – то высаживали, а на смену сажали новых. Этап – это изнурительная, выматывающая дорога в места заключения. Неизвестность давила на психику.
– Тяжело на малолетке чалиться, там сплошной беспредел, – рассуждал авторитет.
– Мы тоже были первоходками, и ничего – живы, – отбил чечетку руками неунывающий парень.
– Главное не дрефь парень, прописка у тебя хорошая и статья авторитетная. Держись серединки, вперед не лезь, там люди – это место кровью добивались, загрызут. И в чертях не ходи, – напутствовал Валера Уральский неопытного паренька, запавшему ему в душу. – Может еще свидимся, Боря Бешенный.
До своего пункта назначения, Борис добирался, целый месяц. На пересылках в разных городах два раза по неделе ждал своего этапа. Все запасы продуктов, что дала мать, давно закончились, поэтому перебивался или казенным пайком, или щедростью мужиков.
5
Серым пасмурным утром вывели Бориса на станции с еще тремя подростками. На улице холодно и сыро не по-весеннему. Лужи затянуты тонкой льдинкой. Вокруг, покуда видит глаз, сплошной стеной стоит вечно зеленый лес. Правильно такой лес называется – тайга и нет ей конца. Интересно, кто-нибудь смог изучить эти необъятные земли полностью. Может первооткрыватель Ермак пешком прошел их вдоль и поперек? Сибирь или Север почему-то подумал Борис, поежившись. Чем они отличались друг от друга он не знал. Но знал точно – и там, и там холодно.