В обратном порядке, из Столыпинки перегрузили в воронок, со всеми проверками и с соблюдением мер безопасности.
– Шаг влево, шаг вправо…
До колонии ехали около часа, в холодном не отапливаемом кузове автозэка. Разговаривать не хотелось, дремали уткнувшись носом в теплое нутро курток. На окраине маленького городка, окруженного непроходимыми болотами и тайгой, находилась огромная территория воспитательной колонии, со всеми жилыми, учебными и производственными корпусами. И являлась градообразующим предприятием города. То ли колонию построили для города, то ли город для колонии, кто знает? Но она предоставляла рабочие места для большинства жителей.
Колония встретила, своих новых воспитанников мрачным видом. Они с любопытством вертели головой. Увидеть колонию и умереть! Не от радости конечно, как от Парижа. Второго такого страшного места трудно найти. Тяжелые железные ворота и проходная выкрашены в ядовито зеленый цвет, не придающий оптимизма. По периметру, за высоким забором с колючей проволокой поверху, бегают злые собаки, натасканные на охрану людей. Над забором возвышаются вышки с вооруженными охранниками. Внутри зоны находятся двухэтажные административное здание, школа, училище и обшарпанные одноэтажные здания – бараки, для проживания воспитанников. Бежать отсюда невозможно, а если кому-то пришла бы такая шальная мысль и удалось сбежать, то он бы сгинул в тайге или утонул в болоте.
Мимо строем и с песнями промаршировали на работу колонисты.
– Вы откуда? Москвичи? – выкрикнули из строя.
– Нет, – ответил парень из вновь прибывших.
– Не прилетели к нам грачи – пидорасы москвичи, – констатировали факт из строя. Видно москвичей здесь не любят.
Борис с интересом разглядывал строй заключенных и понимал в одной из этих колонн его место. Это его дом на долгих, долгих пять лет. «Не думай о прошлом, не думай о будущем. На зоне тоже жизнь», учил разным премудростям дядя Валера. Наверно он прав, если постоянно думать о доме, маме и друзьях, можно сойти с ума. О будущем тоже незачем загадывать, подумает позже, сейчас это кажется несбыточной мечтой – фантастическое будущее. Какая она будет жизнь через пять лет? Через пять лет он уже не будет ребенком, это точно.
Вновь прибывшие уже минут сорок стояли в шеренге на холодном ветру, рядом на земле валялись китайские клетчатые сумки с остатками личных вещей. Ветер насквозь продувал их легкую, не по сезону, одежду. Зуб на зуб не попадал, и башка тряслась от холода. Хотелось уже поскорей попасть в теплое помещение.
– Долго еще мерзнуть? – спросил парень из строя, продрогший до самых костей. – Зови хозяина.
– Отставить разговоры! – по-военному приказал охранник.
Из административного здания вышел офицер в серой шапке ушанке, военного образца, и направился к ним.
– Добро пожаловать в образцово показательную колонию, – дальше название колонии. – Я начальник колонии, полковник Малахов Петр Валерьевич, для вас просто – хозяин. Кто будет хорошо себя вести, будет получать поощрения и послабления режима, а кто будет нарушать режим – тому карцер. С режимом и правилами ознакомят на карантине и не дай бог вам их нарушить. Все понятно? Вопросы? – Петр Валерьевич говорил громко, четко, командным голосом.
– Понятно, – замерзший голос из строя.
Затем их еще раз проверили по списку, отправили для дальнейшего оформления и авторизации в колонии на весь срок заключения.
Всю процедуру проверки, включая постыдный шмон прошли быстро. Провели санобработку, обрили наголо головы, выдали новую робу и отправили в душ. Впервые за месяц Борис мог по-настоящему вымыться, не считая скудные протирания из крана холодной водой на пересылках. Он наслаждался теплой водой и тер себя мочалкой до красноты. Хозяйственное мыло держал цепкими руками, с тюрьмы знал – упавшее мыло поднимать нельзя, «опустят». Тело стало легким, задышало каждой порой, а после надел новую чистую одежду, черного цвета.
Медик смерил температуру, провел внешний осмотр, расспросил о детских заболеваниях. Борис не знал, чем переболел в детстве, поэтому на все вопросы отвечал отрицательно, с его слов заполнил карточку. Накормили горячим обедом, не весть что, но это была горячая пища. Затем отвели в отдельный барак.
Наконец-то выдалось свободное время, ребята перезнакомились между собой. Виктор он же Лысый и Сергей он же Туз, ребята с богатым опытом отбывания наказания в колонии. Их выдавала вальяжная походка моряка и растопырка пальцев с татуировками. Лет им по шестнадцать – семнадцать, стройные высокие ребята. Вели себя уверенно и дерзко. Весело воспринимали все происходящие с ними, как будто на отдых в детский лагерь приехали. Они были впечатлены от авторитетной статьи Бориса, ни что не выдавало в худеньком молчаливом мальчике убийцу.