Так же опасно связываться с низшими мастями, опущенными, из-за их мстительности. Они прошли через жуткие унижения и боль и никого им теперь не жаль. Терять им тоже особо нечего, а трогать их западло. Были у них в отряде две Машки, два худеньких маленьких паренька, вечно чумазые. Держались они вместе, особняком ото всех, спальные места их были в углу барака. Но жили они не плохо, никто их не трогал, за секс с ними платили, поэтому у них всегда была еда, чай, сигареты, которые никто не отнимал. За неуважительное отношение к себе, а их никто не уважал, могли отомстить: настучать администрации, кинуть тряпкой в лицо и этим опустить парня. Поэтому их боялись и сторонились.
Борис никогда не оскорблял их не словом не делом, старался жить параллельной жизнью с ними и не пересекаться. Они это ценили и не строили ему подлости.
Постоянная жизнь под напряжением приводит мальчишек к нервным срывам, психозу и самоубийству. Пожаловаться нельзя – накажут, сопротивляться нельзя – накажут. Активисты порой наказывают так, что мальчишка становится инвалидом на всю жизнь.
Бригадир, Демин Тарас или просто Дема, восемнадцати лет, крупный парень с излишним весом, пацанов давил своей массой. Худенькие двенадцати-четырнадцатилетние подростки, на его фоне смотрелись жалкими детьми. Хохоча и забавляясь легко калечил слабых, заслуживающих наказаний, по его мнению, но не сильно. Администрация с него спросит, если не досчитаются воспитанника. Попасть на больничку и сбежать от Демы, для пацанов – это рай. Можно отдохнуть и расслабиться на некоторое время.
У бригадира было много прихлебателей и стукачей, которые в конце дня докладывали у кого какие замечания, могли просто отомстить непонравившемуся мальчишке и оговорить его.
Правой рукой бригадира был Рябой, у которого все лицо от прыщей стало жутко не красивым, в шрамах. Парень хитроватый и неприятный во всех отношениях. Если Дема пер как бычара на пролом, но его можно просчитать и что-то схитрить или вымолить послабление, то с Рябым это не прокатывало. Он смотрел своими маленькими змеиными глазками и как удав гипнотизировал, лишая человека всякой воли. Но пока главный Дема, Рябой держался в тени, не высовывался. Придет и мое время, думал он, ехидно улыбаясь и запоминал всех, кто проявил к нему неуважение. Дема после отбоя вызывал провинившихся и устраивал самосуд, а Рябой поддерживал.
Хоть бы не меня, хоть бы не меня, думал каждый вечер мальчишка, лежа в пастели, когда вызывали к Деме.
– Эй, Бешенный, иди тебя Дема вызывает, – в первую же ночь, откинув одеяло с Бориса, сказал маленький пацан, Гном – шестерка Демы.
Борис хотел одеться.
– Так иди, ждать не будет, – подтолкнул посыльный.
Ну конечно же так, в одних трусах, а не иначе должен предстать перед авторитетом – раздетый человек напротив одетого уже выглядит униженным. Гном хорошо ориентировался в полумраке барака, шли по проходу между шконок, с притаившимися под одеялами мальчишками. В переднем углу, более-менее приукрашенном тряпками на стене, заменяющие ковры и пару горшками цветов, проживали бугор и его помощник.
Дема сидел на кровати, возвышаясь как гора среди плебеев. С алюминиевой кружкой в руках, в которой дымился горячий крепкий чай – чифир.
– Надо познакомиться, что ты за пассажир, чем дышишь? – Очередной раз отхлебнув горячий напиток, передал кружку, сидящему рядом Рябому.
Боря стоял перед ними в одних трусах и молчал. От этого неловкого положения, не знал куда деть свои длинные худые руки. Сначала вытянул по швам, посчитал, что это слишком, как нашкодивший солдат перед офицером вытянулся. Попробовал руки в бок, это выглядело вызывающе – еще не так поймут и накостыляют. Потом стал в позу футболиста, который в трусах скрестив руки в низу живота ждал пенальти.
– Давай садись, что стоишь? – кивнул на противоположную кровать.
Сидящие там мальчишки быстро подвинулись, уступая место. Боря сел, тесно зажатый ими. Они с любопытством смотрели на него, им тоже было интересно узнать все про него.
– Откуда прибыл? – спросил Дема.
Борис назвал свой южный город.
– Земляков у тебя здесь нет. А погремушка откуда, кто дал? – поинтересовался «Жилтрест», так для себя окрестил его Борис.
Погремушка – кличка – погоняло, догадался Борис.
– Валеру Уральского знаешь? – спросил он. В нем просыпался дух авантюризма – захочешь жить, научишься вертеться.
На лице Демы видна работа мозга, он сначала скосил глаза влево, потом вправо, вспоминал. Конечно же он не знал Валеру Уральского – откуда ему, но признавать не хотел, наверно это уважаемый вор и каждый уважающий себя зэк должен его знать.