Леша крепко пожал руку другу.
– Я рад, что ты понял.
Улов сегодня отменный, караси, лещи, карпы. А какую дед уху варит, можно язык проглотить. Еле дождались. С костра, горячую разлить по алюминиевым чашкам и обжигаясь прихлебывать ложкой ароматный супчик с черным хлебом и с зеленым луком в прикуску.
– Лепота, – говорил дед, утирая лоб от пота. – Вот ответьте мне почему дома такой ухи не получается? А Леха, что скажешь?
– Все дело в костре.
– И в свежем воздухе, это он аппетит нагоняет, – сказал Борис.
– Точно, я столько могу съесть на природе, что могу лопнуть, – засмеялся Леша.
– Я тоже, – поддержал Борис.
– Наверно так и есть, – заключил дед. – Кому добавки? Надо все доесть. Я потом чаек заварю с лесными травками. О вкуснотень! – показал большой палец.
После сытного обеда ребята отправились на свои прикормленные места, еще посидеть с удочками. Дед помыл котелок набрал воды для чая и повесил над костром, а сам пошел искать травку, ягодки и листочки в лесу, благо природа богатая. Он был благодарен судьбе, внуку, пацанам за то, что в жизни ему выпало еще счастье быть неодиноким и нужным.
Солнце давно перешло экватор. Попили чай с шиповником и травками, посидели порассуждали о погоде и об удачной рыбалке, договорились еще раз до холодов успеть съездить. Затушили костер, собрались и удовлетворенные проведенным отдыхом, пошли на станцию.
Прошло два дня, а Борис ничего не рассказывал старикам и матери не звонил. Он все обдумывал, внутри его шла борьба разума и чувств, и не было компромиссов между ними. И только на третий день придя к решению, еще раз перепроверив себя успокоился.
– Деда, баба, – за ужином начал он. – Я встречался с матерью. Поговорили, просит у нас прощения, на что мы могли бы не отвечать, но она действительно больна и умирает. Она не просит помощи, но я не могу ее оставить. Я решил, сниму квартиру и перевезу ее, буду ухаживать сколько потребуется. Вы не против?
Баба молчала, поджав губы.
– Ты взрослый человек, можешь решать самостоятельно. А как же работа? Надо сиделку нанимать, – рассуждал дед. – Ты же не хочешь потерять работу?
– Ты прав, наверно нужно будет найти сиделку.
Утром, как только Борис ушел на работу, старики устроились на кухне, чтоб обсудить последние новости.
– Всю ночь не мог уснуть, разные дурные мысли в голову лезут. Ну что ты думаешь? – спросил дед жену.
– Вот настолько даже, – показала кончик мизинца, – не верю ей. Снова пользуется Борькиной добротой и в кого он такой уродился? – она была не в духе.
– Да уж не в Мишку с Галкой.
– Да никаких сил у него не хватит. Опять сломает ему жизнь.
– Мне тоже Бориса жалко и как помочь не знаю. Надо подумать.
– Ну ты думай, а я в магазин, хотя кого я обманываю у самой душа не на месте. Ладно за обедом решим, что надумаем.
До обеда дед маялся то ляжет, то сядет, даже телевизор не включал, чтоб не отвлекаться от дум. Баба гремела на кухне посудой и костерила невестку последними словами.
– Все из рук сегодня валится. Галька зараза, чтоб тебе пусто было. Свалилась на нашу голову, все беды от нее. Ну никакой жизни мальчонке от такой матери.
Ворчит, а руки проворно справляются с привычной работай.
– Отец, иди обедать, – разлила борща по тарелкам. Достала с холодильника водку. – Давай, чтоб стресс снять, а то я взорвусь от возмущения. Попалась бы она мне сейчас на глаза, я бы ей все сказала, лахудре крашеной – как мужа угробила и пацана не пожалела. Как только не стыдно снова явиться сюда. Хоть ссы в глаза – божья роса.
– Давай мать, – поднял рюмку муж, – остынь.
Обедали молча, рот был занят.
– Я думаю придется нам Галю сюда, домой взять, – после обеда заявил дед.
– Что? Кх –кх –кх, – подавилась баба. – Постучи по спине, – на глаза выступили слезы, то ли от кашля, то ли от заявления мужа.
Петрович слегка похлопал по спине жену.
– А жопа с двумя «п» пишется? – откашлявшись съязвила она.
Маленькая, полненькая в цветастом халате и в косынке с торчащими концами впереди, грозно стояла, уперев руки в боки. Ну чистая Трындычиха.
– Да не голоси ты.
– Ты что рехнулся или как? Не ожидала от тебя такого, – обиделась она. – Через мой труп!
– Погоди, погоди. Ну, ты сама подумай, ведь я это делаю не для Гали, а для внука. Ты же хочешь ему помочь?
– Я ее видеть не могу, а ты предлагаешь жить с ней, – махнула полотенцем. – Как я буду с ней на кухне толкаться?
– Ради внука я пойду на многое. А ты подумай!
Дед пошел прогуляться, пусть Тамара подумает, она умная и добрая, сама решит.
12
Петрович видел, как мается внук. Ни спать, ни есть не может, все думает и некому ему помочь ни делом, ни советом. Не каждый взрослый мужик справится, а ему еще не окрепшему юноше, такой груз ответственности пришлось взвалить. Он не ропщет, ищет выход, как все обустроить.