Тамара Алексеевна тоже не слепая, сердце кровью обливается, видя внука. Ох тяжела ноша, да не сбросить.
– Я подумала, отец, ты прав, надо Борису помочь, а иначе зачем мы нужны.
– Ты права, – согласился дед с ней, как будто это она сейчас придумала. – Только прошу тебя, веди себя прилично, а иначе толку нет от нашей помощи. Соберутся и съедут. И ищи потом ветра в поле.
Жена поджала губы.
– Зачем ты мне это говоришь? Я что совсем дура?
– Ты не дура, ты эмоциональная. Я же понимаю, как тебе тяжело через себя переступить.
– Я попробую, – смягчилась она.
Борис не ожидал такого от стариков, перевезти мать к ним. Это конечно решало все проблемы сразу: с жильем и с уходом за матерью. Как будто тонну груза скинул с плеч. Стало все так ясно и понятно. Поблагодарил стариков, поцеловал бабушку. В этот же день созвонился с матерью и назначил ей встречу.
Галя была сильно удивлена предложению.
– Нет. Ты что? – сразу категорически отказалась она. – Как я им в глаза смотреть буду. Если даже я каждый день буду просить прощения, я все равно не искуплю вину. Такое не прощается. Будем только мучить друг друга. Зачем старикам такие испытания терпеть? Да и не дочь я им.
– Не надо каждый день просить прощение, достаточно и одного раза искренне раскаяться.
– Нет, нет, нет.
– Чего ты боишься? Все произошло много лет назад и хуже уже не будет.
– Такое не забывается никогда, они до самой смерти будут помнить. А я своим присутствием буду об этом напоминать каждый день.
Боря вздохнул. Как ее убедить?
– Ты Боря не мучайся. В хосписе не так и плохо, уход, лечение. Если будешь навещать иногда – большего и желать не надо.
– Вот именно, навещать я не смогу часто, это далеко. Во-вторых, отдельно снять жилье можно, но мне придется бросить работу. Ты понимаешь, да? В-третьих, я не позволю матери жить в хосписе. У тебя, что родственников нет? А в-четвертых, опять ты думаешь только о себе.
Все сказали. Сидели рядом на скамейке, но смотрели в разные стороны, обдумывали свое решение. Каждый считал себя правым.
– Ладно, – наконец решилась Галина. – Это мой крест и его надо нести. И тебе так будет лучше.
– Вот и хорошо, – впервые со дня встречи он взял ее за руку.
Это первое прикосновение сына, дорогого стоит, погладила его по руке в знак благодарности.
– Папа, а ты помнишь Бориса Гладышева? Ну, одноклассника нашего? – спросил как-то Слава у отца.
– Ты хотел сказать друга вашего с Петькой? А что мне его помнить, я его часто на заводе вижу. Здоровается, не забывает.
Седовласый, немного грузный мужчина снял очки и отложил газету. Он хорошо помнит друзей сына, Петра и Бориса, не раз ходили в походы, спали в палатке и ели с одного котелка. Хорошие были времена, много с сыном общались, а сейчас все наскоком, наскоком, все заняты. Маленькие все одинаковые, а судьба у всех по-разному сложилась. Слава Богу у сына все в порядке, вздохнул Николай Васильевич.
– Мы с Жанной его недавно видели. Молодец, работает и не скажешь, что сидел. Правда Жанне он не понравился, говорит, чтоб не общался.
– А кто твоей Жанне нравиться? – возмутился мужчина, видно, что это давний спор с сыном. – Борька между прочим, скоро станет бригадиром, его уважают в коллективе. А еще, если хочешь знать, он отсидел, взяв вину матери на себя. Вот так.
– Это новость для меня, – удивился Слава. – Надо же?!
– Новость, потому что вы же с Петькой его вычеркнули из своей жизни и забыли. Не разу не написали другу, не спросили, как ему там живется.
– Батя, мы же сами пацанами еще были, ты подсказал бы.
– Да, что я? – махнул обреченно рукой отец. – Я сам думал, от греха подальше, не нужен такой друг тебе.
– Я конечно не буду навязываться ему в друзья, но уважаю, – возгордился другом Слава.
Запланировали переезд Гали на ближайшие выходные. Борис уступил свою комнату, а сам переселился в гостиную на диван. Сделал влажную уборку, осмотрелся: «Ей понравится».
Тамара Алексеевна не находила себе места. Обед был приготовлен, скоро приедут Борис с Галей, а ей хотелось убежать. «Может я ошиблась, не надо было звать ее? – корила себя. – О Господи, помоги!»
Петрович делал вид, что он спокоен, смотрел телевизор и настороженно ждал звонка в дверь.
– Хватит, мать, уймись, – сделал замечание жене. – Сядь уже, успокойся.
– Ой, Вася, не могу, – она редко называла его по имени, значит совсем худо ей.