У выхода из особняка в сад нас нагнала горничная. Граф забрал теплый жакет, который она несла, и сам накинул его мне на плечи. В этот момент я — впервые за всю свою долгую жизнь — почувствовала себя хрупким цветком, который нуждается в непрерывной заботе. Быть может, такое внимание и показалось бы мне приятным, но Адриан лишь действовал в рамках этикета, помогал лишь потому, что должен был помочь.
Сад встретил нас привычным запахом сырости и бледными солнечными лучами, которые то и дело пробивались из-за свинцовых туч. Граф взял меня под руку, и я заметила, как он едва заметно морщится. Если бы дискомфорт казался ему незначительным, он наверняка смог бы сохранить спокойное выражение лица. Но раз ему это не удается, значит, боль сильная.
Я почти силой вырвала свою руку из его хватки и отошла на шаг вправо.
— Нет никакой необходимости страдать ради этикета, вы ведь в собственном поместье, а не на светским приеме, — проворчала я, приподнимая ворот пиджака, чтобы защитить шею от холодного порыва ветра.
— В последнее время вы на удивление внимательны и великодушны, дорогая, — на этот раз «дорогая» прозвучало с едва заметным ехидством.
Я лишь пожала плечами и последовала за мужем по широкой тропе в ту часть сада, которую я вчера лишь видела с высоты.
Чем дальше мы уходили в заросли пока еще голых ветвей, чем менее ухоженными становились тропинки, тем отчетливее проявлялась в движениях графа почти звериная грация. Он, как ловкий хищник, бесшумно шагал по сухой траве, быстро и плавно огибал пока еще не подстриженные ветки, торчащие над тропинкой, и приподнимал их, помогая мне пройти. Один раз он обернулся и подал мне руку, чтобы помочь переступить через толстый корень, протянувшийся прямо поперек дорожки, но я демонстративно отказалась от помощи. Тем более, что она мне и в самом деле не требовалась.
Так мы и добрались до широкой площадки с беседкой, увитой темными от влаги прутьями лозы. В ней оказалось просторно, ветер дул не так пронизывающе, в общем, для занятий место подходило замечательно.
— Судя по всему, после того, как вы пришли в себя, ваши силы несколько возросли, — начал граф, беря меня за руку.
Я попыталась отстраниться, но он сжал мою ладонь в своей — крепко, но осторожно — и, похоже, пытался с помощью этого жеста что-то понять. Не стала сопротивляться — лишь наблюдала за сменой эмоций на лице супруга от легкого удивления до мимолетной улыбки. И это при том, что он наверняка все еще испытывает боль. Удивительный мужчина, однако. В какой-то мере даже жаль, что я не успею узнать его получше — буду слишком занята нюансами развода с ним.
— Насколько я помню, раньше вы магии почти не обучались, — продолжил граф, и его слова звучали скорее как утверждение, чем как вопрос. — Ваша матушка, леди Бэйли, всеми силами старалась скрыть ваши способности, и все, что вы умели — это подавлять магию в себе, и развили этот навык до такой степени, что даже служители церкви не смогли распознать в вас обладательницу магических способностей.
Я из последних сил старалась сохранять спокойное выражение лица и изредка кивать, но мое удивление нарастало с каждым мгновением. Зачем граф это рассказывает? Если перед ним — его законная жена, то она и так обо всем этом знает. Или он делится с ней собственными выводами о тех фактах, которые скрывала ее семья? Или… тут что-то другое?
— Вашу матушку можно понять — вы были единственной дочерью барона, и для того, чтобы сохранить род, ему непременно следовало выдать вас замуж. Если бы храм узнал о ваших силах, вас сразу же забрали бы в монастырь. Мне, пожалуй, стоит благодарить ваших родителей за то, что они сумели сберечь вас для светской жизни, однако я не одобряю их решения не обучать вас магическому искусству. И очень рад, что вы все же захотели учиться. Знаю, это не одобряется обществом, но будьте уверены, кроме меня об этих занятиях никто не узнает.
Хоть я пока что не понимала причин напавшего на графа многословия, но очень радовалась ему. Для меня — для Дарьи Борицыной — он выдал гору новой полезной информации. Теперь понятно и положение одаренных девиц, и проясняются правила с местной религиозной системой, да и фамилию родителей Беатрис я наконец-то узнала.
— Для начала я бы хотела вновь обрести способность скрывать эту силу, — заговорила я, как только супруг замолчал. — Ведь, если ваши планы не изменились, уже завтра мы направляемся в город, и я бы не хотела… создавать неприятности.
— Понимаю, — граф улыбнулся и шагнул ближе ко мне. — Вряд ли с помощью этой магии вы кому-то кроме меня причините боль, но шокировать светских дам, пожалуй, не стоит.
Ага! Значит, моя сила конфликтует не со всем остальным миром, а только с графом, в котором течет демоническая кровь. Любопытно. Вот бы поэкспериментировать со взаимодействием демонической и «светлой», как называет ее церковь, магии. Может, когда-нибудь случай и представится, а сейчас надо сосредоточиться.
— Для начала представьте свою силу как множество ярких искорок, которые пронизывают все тело, — Даркрайс подошел так близко, что я снова чувствовала его дыхание на своих волосах, но говорил тихо и спокойно, без намека на нежность или — упасите местные боги — страсть. Однако руку мою все еще сжимал крепко — очевидно для того, чтобы сразу ощутить результаты моих усилий.
Я постаралась выполнить его указание и вскоре почти физически ощутила, как по телу бегут легкие разряды тока. Мне так и не удалось увидеть их, но я чувствовала, и не смогла бы подобрать точных слов, чтобы описать эти ощущения.
— Хорошо. Теперь заставьте силу сосредоточиться в какой-то одной точке тела. Например, только в руках, — спокойно продолжил Адриан, ободряюще сжав мои пальцы.
Я снова попыталась освободить ладонь из его руки, но он мне не позволил.
— Не волнуйтесь, вы меня не пораните. Пробуйте!
Пришлось послушаться, и волна электрического тока сначала нехотя, но потом все более податливо направилась в руки. Пальцы закололо от средоточия энергии, граф сжал зубы, но кажется, в какой-то мере даже наслаждался тем, что испытывает. Мазохист что ли? Или для демонов в этой энергии есть что-то особое?
— Теперь направьте часть силы в царапину на ноге, — посоветовал Адриан. Я подняла на него удивленный взгляд. Разве у меня есть на ноге царапина? Ах да, я же вчера падала. Кажется, на правой.
Чтобы выполнить очередное задание, мне пришлось даже прикрыть глаза. Энергия стала совсем ручной, и повиновалась любой мысли, поэтому требовалась очень сильно сосредоточиться, чтобы не ошибиться.
Нога и в самом деле немного заболела выше щиколотки, как только ее наполнила энергия. Но вскоре рана начала чесаться, и через несколько мгновений затянулась. Электричество ускорило регенерацию тканей? Или это не совсем та же энергия, которую мы называли электричеством на Земле? Скорее всего похожая по свойствам, но немного иная. Ладно, об этом лучше поискать какие-нибудь книги.
— Теперь соберите всю энергию в области сердца, так, чтобы за пределы тела не выходила ни одна ее крупица.
Может, мне показалось, но на миг голос графа стал теплее, однако обдумать столь странную перемену тона я не успела: пришлось снова выполнять указания. Меня испугала мысль о том, что придется так же жестко контролировать свои силы постоянно, но соприкоснувшись с сердцем, магия влилась в его биение, пробежала по венам ободряющим разрядом и будто слилась с кровью, пульсируя по всему телу.
Я открыла глаза и отступила на шаг. Даркрайс на этот раз позволил мне разъединить наши ладони, но перед этим нежно, едва заметным движением, погладил мои пальцы.
— Отлично, у вас все получилось, — он прохладно улыбнулся и окинул меня довольным взглядом. — Теперь, я надеюсь, вы позволите мне соблюсти правила этикета.
С этими словами граф все же протянул мне руку и на этот раз повода отказаться я не нашла, пришлось взять его под локоть.