Во время работы в СНБ мне пришла в голову мысль организовать еженедельные неформальные встречи в «Старом здании исполнительной власти» в формате семинара для экспертов по советским делам из различных правительственных организаций для обсуждения тем, вызывающих общий интерес. Встречи предназначались просто для обмена мнениями и информацией, без каких бы то ни было политических последствий. В начале марта я пригласил некоторых сотрудников из министерства обороны и Госдепартамента. Как только новость о моей инициативе достигла седьмого этажа Госдепа, прозвучал сигнал тревоги: СНБ вторгся на территорию Госдепартамента! Никакие аргументы не помогли: Хейг приказал, чтобы эти встречи происходили или в Госдепартаменте, или без участия его сотрудников. Перед лицом такого ультиматума я предпочел последнее. Эти семинары в формате ланча с бутербродами, которые происходили время от времени, оказались весьма познавательными.
Рейган
Большую часть времени новый президент был изолирован от сотрудников СНБ своей женой Нэнси Рейган и двумя близкими ему советниками — Майклом Дивером и Джеймсом Бейкером. Нэнси Рейган беспокоило, что у ее мужа была репутация примитивного сторонника «холодной войны». Не лишенная честолюбия, она стремилась быть принятой вашингтонским светом, а также столпами общества, большинство из которых были либерально настроены и пристально наблюдали за двумя бывшими киноактерами, поселившимися в Белом доме. Она хотела, чтобы ее муж завоевал себе место в истории, положив конец «холодной войне», полагая при этом, что ему лучше приспособиться к коммунизму, чем сокрушить его[34]. Я не думаю, чтобы она могла влиять на убеждения Рейгана, так как они были очень прочны. Но она могла оказывать влияние и влияла на его отношение к персоналу, то есть к тем, кто давал ему советы и осуществлял его политику. Рейган плохо разбирался в людях: он хорошо относился ко всем, и в этом заключалось отчасти его очарование, но также и источник его слабости, так как политик должен уметь отличать друга от недруга. Дивер и Бейкер действовали с ней заодно, стремясь удерживать Рейгана от выражения слишком резких взглядов. Они старались отгородить его от сотрудников Аллена в СНБ, чтобы те не усилили естественную для него склонность к жесткому курсу. Как и госпожа Рейган, Дивер, в обязанности которого входила забота об имидже президента, делал все возможное, чтобы сдерживать антикоммунистические инстинкты Рейгана. Вот почему в течение двух лет моей службы в СНБ только один раз, 31 января 1982 года, меня пригласили на светский прием в Белом доме, а именно на ужин с бывшим польским послом Ромуальдом Спасов- ским. И то это приглашение состоялось по просьбе Спа- совского. Было опасение, и, вероятно, оправданное, что я укреплю антикоммунистические убеждения президента.
После моего возвращения в Гарвард Нэнси Рейган по неофициальным каналам привлекла других экспертов по России, которые не обязательно были сторонниками мягкого курса, но испытывали более романтическое отношение к России, что ее больше устраивало. Полагаю, что такие закулисные интриги не прошли бесследно для Рейгана на последующих этапах его президентства.
Нэнси Рейган, Дивер и Бейкер очень не любили Аллена за его консервативные взгляды и профессиональную неэффективность и были полны решимости сместить его. Вскоре подвернулся подходящий повод. 3 ноября 1981 года японская газета опубликовала сообщение, что Аллен получил тысячу долларов от трех японских журналисток, которые взяли интервью для японского журнала у Нэнси Рейган. Этот инцидент произошел в первый день работы Аллена на своем посту. Одна из журналисток попыталась дать первой леди конверт с десятью стодолларовыми купюрами в качестве гонорара за интервью. Чтобы избавить ее от неприятной ситуации, Аллен перехватил конверт и отдал секретарше, чтобы та его куда — нибудь убрала. Аллен потом забыл об этом. Некоторое время спустя конверт был найден в его сейфе и его обвинили в получении взятки. И хотя министерство юстиции быстро очистило его от подозрений в нечистоплотности, обвинение прилипло к нему, и после возвращения из вынужденного административного отпуска он был освобожден от должности. Недостойное поведение Рейгана и его команды напоминало советскую практику, когда освобождение от должности высокопоставленного лица всегда сопровождалось обвинением в каком — нибудь преступлении. Комментатор Сафир справедливо охарактеризовал это дело как «линчевание».