Выбрать главу

Рейган был недоступен, даже его дети жаловались, что никогда не могли сблизиться с ним. Его благожелательность на самом деле служила щитом, защищавшим его от более дружественных отношений с людьми. Он прибегал к своему неистощимому запасу шуток и анекдотов, чтобы избежать серьезного разговора. Он был одиноким человеком, одиноким по собственному выбору. У него было несколько глубоких убеждений, и они служили ему компасом в его политических решениях. Среди них была вера в то, что Америка — Богом избранная страна и что необходимо восстановить ее первенство в мире, которого она лишилась из — за долгих лет пораженчества и военной слабости. Коммунизм он считал абсолютным злом, которое было обречено, если только Соединенные Штаты и союзники приложат достаточно усилий. Он стремился избежать войны любой ценой. Он верил в то, что должен быть небольшой государственный аппарат, низкие налоги и частная инициатива. Мне кажется, что все остальное было ему глубоко безразлично, и это помогло ему достичь высокой степени духовной целостности. Также его не заботило то, как его цели будут достигнуты: главным было «что», а не «как». Как — то раз судья Уильям Кларк, занявший пост Аллена, сообщил сотрудникам СНБ, что для Белого дома нужно выполнить некую работу. Когда мы задали вопрос, как это сделать, Кларк ответил: «Президент считает, что если вы делаете правое дело, то найдутся и подходящие средства». Подобное безразличие к средствам реализации целей позднее привело Рейгана к неприятностям в связи с делом «Иран — контрас»[41]. Но все же такой подход к делу позволял ему не утонуть в мелочах.

Без сомнения, политические и экономические идеи Рейгана были в некотором отношении упрощенными. Как — то раз я слышал от него, что если распространить в Советском Союзе миллион каталогов универмага «Сиэрс и Робак», то советский режим падет. И все же бесспорно и то, что он был весьма успешным президентом, который внес ощутимый вклад в падение Советского Союза и распад его империи, а это события всемирно — исторического значения. Как же случилось так, что этот человек, которого интеллигенция считала простодушным тупицей, понял, что Советский Союз испытывает муки последней стадии болезни, в то время как почти все дипломированные «врачи» говорили про здоровье?

Одно из объяснений заключается в том, что он обладал необъяснимым качеством политического здравомыслия. Как все великие государственные деятели, он инстинктивно понимал, что имеет значение, а что нет, что хорошо, а что плохо для его страны. Этому качеству невозможно научить. Как и абсолютный слух — это врожденный дар.

Но объяснение может быть также и в том, что интеллектуалы, которым дано определять, что совершенно, а что примитивно, уделяют слишком много внимания элегантному оформлению идей, их внутренней логичности и теоретической, а не практической полезности. Так они теряют из виду картину реального мира. Как же еще объяснить, что многие из них поддерживали социализм и коммунизм уже много времени спустя их очевидного для всех банкротства? Почему они верили в то, что, повторяя как заклинание снова и снова слово «мир», они сумеют предотвратить войну? Почему они десятками тысяч маршировали во имя ядерного «замораживания» — бессмысленного лозунга? Интеллектуалы становятся пленниками слов, потому что слова — это их валюта. Среди моих бумаг я нашел записку, в которой написал где — то в середине 1970‑х на какой — то конференции: «Чтобы иметь дело с [советской] Россией, необходимо иметь простой ум». Я имел в виду, что советская система была неотесанная, основанная на силе и эксплуатации страха и прикрывающаяся высокими идеалами. Такая противоречивость приводила в замешательство утонченный интеллект, но не простых людей, живущих в условиях невзгод и беспорядочности реального материального мира.

вернуться

41

Политический скандал, связанный с незаконной продажей оружия в Иран и финансированием никарагуанских контрреволюционеров. — Прим. ред.