Санкции против СССР были объявлены на следующий день, 29 декабря. Они затрагивали широкий круг двусторонних отношений в сфере торговли и науки, но не касались переговоров о контроле над вооружениями, которые тогда тянулись в Женеве. Американским компаниям было приказано прекратить любую форму участия в строительстве Сибирского трубопровода. Санкции повлекли за собой убытки для американских корпораций в сотни миллионов долларов («Катэрпиллар трактор», «Дженерал Электрик» и так далее). Но как станет ясно позднее, многие вопросы оставались без ответа: например, имели ли объявленные санкции обратную силу? То есть касались ли они подписанных контрактов или только будущих? Затрагивали ли они иностранные дочерние компании американских корпораций и их лицензии?
Санкции, которые мы наложили на Советский Союз в декабре 1981 года, имели значение, далеко выходящее за рамки экономики, потому что они порывали с ялтинским синдромом, в соответствии с которым молчаливо признавалось, что Польша находится в сфере влияния Советского Союза. Санкции представляли собой прямой вызов легитимности коммунистического блока, которая во времена разрядки не вызывала никаких сомнений и продолжала оставаться таковой для наших европейских союзников. Но нужно признать, что необходимость санкций не была должным образом объяснена американской общественности и союзникам, и создавалось впечатление, что, принимая их, Рейган действовал импульсивно. Только очень проницательные обозреватели, такие как авторы «Уолл — стрит джорнал», поняли истинный смысл санкций.
В начале 1982 года пост советника по национальной безопасности занял Уильям П. Кларк, близкий друг Рейгана, когда — то служивший судьей в Верховном суде Калифорнии, до этого бывший заместителем Хейга. Хотя он не очень хорошо разбирался в международных делах, он был умный человек и чувствовал себя уверенно благодаря своей близости к Рейгану и отсутствию политических амбиций. Так что во многих отношениях с его назначением положение улучшилось по сравнению с тем, каким оно было при Аллене. В отличие от Аллена у Кларка был прямой выход на президента, так что Мис был не нужен в роли посредника.
Я не могу воздать такую же хвалу заместителю Кларка Роберту К.(Бад) Мак — Фарлейну, молчаливому отставному полковнику морской пехоты, который работал вместе с Кларком в Госдепартаменте. Вероятно потому, что Мак — Фарлейн имел опыт работы в СНБ еще в середине 1970‑х, Кларк поручил ему непосредственное руководство текущей работой сотрудников штата Совета по национальной безопасности. Мне казалось, что он непригоден для этой должности, и я никогда не мог понять, как ему удалось сделать политическую карьеру, вершиной которой стало его назначение в октябре 1983 года преемником Кларка на посту советника по национальной безопасности. Пегги Ну- нан, писавшая речи для Рейгана, назвала его «компьютером», который «уже давно решил, что умные люди говорят так, что их невозможно понять»[35]. Храбрый и находчивый офицер, он привнес в политику образ мышления военных, с их врожденным уважением к субординации и склонностью усматривать ее нарушение во всяком проявлении независимого мышления. Поскольку я мыслил независимо и высказывал свои мнения, по крайней мере в рамках СНБ, он с первого же дня своего назначения предпочел игнорировать меня, причем до такой степени, что отказывался разговаривать со мной по телефону и даже отвечать на мои звонки. В тех же случаях, когда он все же со мной связывался, то делал это через своего ассистента, адмирала Джона Пойндекстера. Мак — Фарлейн был человек, преданный Госдепартаменту. В начале 1983 года в приватном общении с Джорджем Шульцем, который сменил Хейга на посту госсекретаря, он охарактеризовал штат сотрудников СНБ как «содержащий… много идеологов»[36].
Вскоре после вступления в должность Кларк уволил нескольких сотрудников штата СНБ. Я полагаю, что и меня попросили бы уйти, но как раз в это время администрация Рейгана подверглась критике со стороны консервативных республиканцев за то, что она становилась «мягкотелой» и мое увольнение только добавило бы масла в огонь. До меня дошли слухи, что замена мне уже была найдена, но Кларк настоял, чтобы я остался.