Лондонская речь взбесила русских больше, чем что бы то ни было из того, что Рейган говорил со дня вступления в должность. Они хорошо осознали ее последствия: по марксистской терминологии СССР стоял перед лицом неминуемого краха и, следовательно, не являлся державой, чьи интересы следовало принимать во внимание и переговоры с которой не стоили затраченных усилий[50]. Она послужила теоретической основой для речи, которую Рейган произнес годом позже в университете «Нотр Дам» и в подготовке которой я также участвовал. В ней Рейган сказал, что мы «переживем» коммунизм. Русские правильно приписали упоминание Маркса в лондонской речи мне. Журналист, вернувшийся из Москвы вскоре после этого, сообщил мне, что мое имя стало широко известно в России и что по влиянию на советскую политику меня считали равным Бжезинскому. Несмотря на то что в речи указывалось, что Советский Союз саморазрушался, официальный советский комментатор, прибегая к обычному «диалектическому» мышлению, охарактеризовал ее как заявление о том, что Соединенные Штаты намереваются разрушить Советский Союз. Когда я сообщил Рейгану об этих реакциях, он ответил: «Итак, мы затронули нерв».
13 июля 1982 года в Госдепартаменте состоялось совещание, чтобы обсудить мои тезисы для Директивы по национальной безопасности. Помощник госсекретаря по европейским делам Ричард Бёрт подтвердил в приватном разговоре, что чиновники Госдепартамента на самом деле не хотели принимать никакого документа, определяющего нашу политику.
После ухода Хейга Кларк был полон решимости восстановить авторитет СНБ в процессе осуществления внешней политики и для этого отдал распоряжение его сотрудникам готовить проект директив. В последующие месяцы время от времени происходили дискуссии с Госдепартаментом по поводу Директивы в отношении политики к СССР, но Кларку нравился мой вариант и в конце концов он был принят с некоторыми изменениями. В начале ноября 1982 года Госдепартамент уступил по самому спорному пункту моих тезисов (атаковать «систему»), что давало нам возможность продвигаться вперед в написании того, что стало известно как Директива по национальной безопасности № 75. Этот документ в настоящее время рассекречен и опубликован[48]. Ключевым был второй параграф. Он определял как одну из важнейших задач Соединенных Штатов в их отношениях с СССР:
Способствовать в предоставленных нам ограниченных рамках процессу перемен в Советском Союзе в направлении к более плюралистической политической и экономической системе, при которой власть привилегированной элиты будет постепенно уменьшаться. Соединенные Штаты исходят из того, что советская агрессивность имеет глубокие корни во внутренней системе и что отношения с СССР должны, таким образом, принимать во внимание, будет или нет проводимая политика способствовать укреплению системы и ее способности проводить агрессивную политику.
Несмотря на робкое выражение «в предоставленных нам ограниченных рамках», вставленное по настоянию Госдепартамента, такая формулировка представляла собой большую победу над Госдепартаментом и над общепринятым мышлением советологического сообщества.
Однако Госдепартаменту удалось одержать маленькую победу. В первоначальном варианте, который я представил, содержались два предложения под заголовком «Экономическая политика». В них были следующие рекомендации:
Побудить СССР переориентировать средства и ресурсы с оборонного сектора на инвестиции в экономику и в производство товаров широкого потребления.
Воздержаться от предоставления помощи Советскому Союзу в разработке его природных ресурсов и получении с минимальными для него затратами доходов в твердой валюте.
Как Госдепартамент, так и министерства финансов и сельского хозяйства возражали против обоих предложений, а министерство торговли возражало против второго. Почему они возражали, остается тайной для меня до сих пор, так как эти предложения только детализировали принципы, изложенные выше.
Марк Палмер позвонил из Госдепартамента попросить, а точнее «потребовать», чтобы я убрал эти два пункта из окончательного текста, но Кларк передал мне через Пойндекстера распоряжение их оставить. Таким образом, текст, который я представил для обсуждения от имени СНБ, включал оба спорных предложения. Однако, по — ви- димому, незадолго до заседания СНБ в то утро Шульц, которого не было в городе, связался с Рейганом и уговорил его убрать эти два предложения.
50
Текст, который я вставил в речь президента, был ничем иным, как вольным пересказом отрывка из предисловия к работе Маркса «К критике политической экономии», с которой был знаком каждый образованный человек в советской России: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями… или с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции».
48
Впервые он появился в приложении к мемуарам Роберта Мак — Фар- лейна «Особое доверие» (Special Trust. New York, 1994. — P. 372–380).