Нашу русскую группу должны были послать на украинские «подлетные базы» в качестве переводчиков, но проект закрыли и наше участие не потребовалось. Таким образом, после окончания курса в Ритчи нас направили в Скотт — Филд в штате Иллинойс якобы для прохождения курса подготовки связистов, но на самом деле нас держали в резерве для возможных будущих заданий, где понадобятся специалисты, говорящие по — русски. Эта жизнь была скучной: освоение азбуки Морзе и изучение тонкостей радиотехники меня мало интересовали. Пребывание там все — таки сыграло одну непредвиденную, но важную роль в моем интеллектуальном развитии: именно тогда я решил стать профессиональным историком. Меня всегда привлекала история, отчасти потому, что прошлое возбуждало мое воображение, а отчасти потому, что она столь всеобъемлюща и грандиозна. Но только там я выбрал историю как профессию. Скотт — Филд находился около Сент — Луиса, штат Миссури. Там по выходным, получив увольнение, я проводил свободное время: ходил на концерты, в публичную библиотеку или разглядывал книги в книжных лавках. Как — то раз мне попала в руки книга Франсуа Гизо «История цивилизации в Европе» в переводе Уильяма Хэзлитта, сына известного эссеиста. Книга была серией лекций, которые Гизо читал в Сор- боннском университете в 1828 году. Она была не похожа ни на какую другую книгу по истории, которую я когда- либо читал. Пытливый ум может заинтересоваться любыми событиями прошлого, потому что нет ничего абсолютно ясного: всегда возникают вопросы о мотивах и последствиях и даже о развитии самих событий. Таким образом, можно увлечься историей цен на зерно в средневековой Венгрии, или жизнью и творчеством римского папы Иннокентия III, или политикой княжества Зербст- Анштальт по той простой причине, что эти сюжеты содержат интеллектуальные проблемы. Но подобным темам не хватает значимости в более широком контексте. Они лишь тренировка ума для решения задач, как игра в шахматы. И то же самое относится к общей истории стран и эпох. Она излагает, что произошло и, возможно, объясняет, почему это произошло, но не показывает, почему те или иные сведения представляют важность.
В истории, которую писал Гизо, то есть в такого рода истории, которую я принял как пример для подражания, прослеживается связь прошлого с настоящим. Это философская история, знание которой помогает нам понять самих себя, откуда мы пришли и почему мы мыслим так, как мыслим. С первой страницы Гизо дает определение своему философскому подходу к истории.
С некоторого времени идет много разговоров о том, что необходимо ограничить историю изложением фактов; и действительно, ничто не может быть более справедливым. Но мы всегда должны сознавать, что существует намного больше фактов, о которых можно рассказать, и что факты сами по себе намного более разнообразны по своей природе, чем люди поначалу готовы признать… Именно та часть истории, которую мы привыкли называть философиейу — отношения между событиями, связь, объединяющая их, их причины и следствия — все это фактыу все это история в той же мере, в которой мы называем историей повествование о сражениях и о других материальных и зримых событиях… Цивилизация — это один из таких фактов… Сразу же я должен добавить, что такая история — самая великая история, которая включает в себя все.
Четырнадцать лекций, которые следуют за этим введением, представляют собой величественный обзор эпох и стран, институтов и религий, и все это представлено в изысканной и элегантной литературной форме. Эта книга покорила меня. Она показала мне, что все, чем я интересовался, а именно философия и искусство, может обрести приют под просторной крышей того, что мы называем историей.
Остаток моей военной службы был непримечательным. Из Скотт — Филда мы вернулись в Корнелльский университет для повторного летнего курса, затем нас перевели обратно в Ритчи, где меня назначили оператором коммутатора в ночное время. В конце 1945 года нас перевели в Калифорнию в целях подготовки к будущему назначению в Корею в качестве переводчиков. Но к тому времени Япония капитулировала, война закончилась и мы мечтали вернуться домой. Наша часть носила таинственное название из абревиатуры FAH. Мне пришла в голову мысль, что эти буквы, должно быть, обозначали инициалы офицера в министерстве обороны, отвечавшего за нас. Я посмотрел справочник армейских офицеров и действительно нашел некого полковника по имени Фрэнк А. Хартман, инициалы которого повторяли эту аббревиатуру. Мы осмелились позвонить ему в Пентагон и сообщить, что мы прослужили уже более трех лет и поэтому заслуживаем увольнения. Несколько дней спустя пришел приказ о том, что нас отправляют обратно на восточное побережье США. Я с нетерпением ожидал возвращения к гражданской жизни и возможности возобновить учебу. В марте 1946 года в Форт — Мид в штате Мэриленд я был уволен.