Туркевичу с огромными извинениями описал все честно, как было, вернув рукопись бандеролью. Ответа я не дождался, из чего заключил: Михаил не хочет больше иметь дело с таким необязательным журналистом.
С Сергеем Бершовым пересекусь повторно через тринадцать лет, когда, в качестве корреспондента "Правды Украины", окажусь в Непале, где сборная команда альпинистов независимой Украины будет штурмовать гималайский восьмитысячник Аннапурну.
Известный "снежный барс" Михаил Туркевич умер в 50-летнем возрасте от острого приступа панкреатита во время отдыха в Сочи летом 2003 года. Тело самолётом доставили в Москву, где кремировали.
х х х
Весной 1985-го вышло постановление "О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма". Так началась горбачевская печально-легендарная антиалкогольная кампания. Лозунг "Трезвость - норма жизни" стал девизом кампании. Цены на спиртное резко выросли, продажу его ограничили, водку стали продавать по талонам. Усилилась борьба с самогоноварением, в Запорожье, по сообщению одной из газет, нашли 246 самогонщиков.
Возникло "Всесоюзное добровольное общество борьбы за трезвость", затем, как водится, его республиканские и местные филиалы. Сверху пришла команда создать ячейку общества и в редакции. Создали, я, как представитель её, съездил в командировку в Николаев за изучением какого-то опыта. Вошли в моду безалкогольные свадьбы и торжества. Все было формально, пить меньше не стали, но прятаться от начальственных глаз начали.
Как-то с коллегой, спортивным журналистом, зашли после рабочего дня в тихий недорогой ресторан "Березки", был такой в стороне от проспекта Ленина недалеко от здания облГАИ. Сидим, наливаем. Коллега, заметив за дальним столиком спортивного функционера областного масштаба, заволновался: "Он здесь не случайно. Контролирует, кто что заказывает. Теперь накатит на нас телегу". Чиновник, поняв, что замечен, подходит к нам. Объясняет: я здесь случайно, зашел поужинать. Смущенно просит не упоминать его фамилию в материале по итогам "ресторанного" рейда, который мы, корреспонденты, якобы проводим. Немая сцена.
х х х
Однажды я забрался в Фанские горы, о которых был уже немало наслышан.
Чтобы попасть на турбазу в предгорьях Памира, точку старта двухнедельного горного перехода, добирался с помощью Аэрофлота в столицу Таджикистана. Всегда, когда летел по новому для себя маршруту, старался устроиться возле иллюминатора. В этот раз у окна сидел молодой военный в форме майора пограничных войск. Я предложил поменяться местами, он согласился. "Фотографировать собираетесь?", - спросил, увидев висевший на моей шее "Киев". Естественно, мы разговорились. Одним из любимых моих занятий тогда было - расспрашивать незнакомых людей. Майор служил в Душанбе. Сейчас возвращался из командировки. Он охотно рассказывал о местных традициях, советовал, как вести себя в той или иной ситуации.
Время от времени, чтобы не упустить интересный кадр, я посматривал в иллюминатор. Увы, облака надежно скрывали землю. Когда же внезапно они рассеялись, внизу лежала бескрайняя, лишенная признаков жизни желто-коричневая пустыня. "Каракумы", - уважительно произнес майор-пограничник. Я взял фотоаппарат и сделал несколько снимков.
- Зачем это вам?
- Для коллекции. У меня уйма слайдов. Интересно иногда их просматривать, вспоминая, где и что видел.
- Вообще-то из самолета запрещено фотографировать.
- Эту древнюю инструкцию давно пора отменить.
Я стал рассказывать о своих поездках, похвастал, что сделал однажды прекрасный снимок Еревана с высоты нескольких километров. Планировка города так видна, что хоть продавай слайд злодеям-американцам.
Когда поздно вечером самолет приземлился в Душанбе, в салон вошли два милиционера. Они пропустили всех пассажиров, попросив меня задержаться. Один из них бесцеремонно забрал мой фотоаппарат. С полчаса я провел в отделении милиции. Потом пришел вежливый молодой человек в штатском,
представился сотрудником КГБ и увел в свой кабинет при аэропорте.
- Где вы работаете и для чего фотографировали?
Я объяснил: приехал по турпутевке, работаю в газете, писать и снимать - моя профессия. Вежливый человек просмотрел документы, повертел редакционное удостоверение. "Ладно, - сказал, - составим протокол, подпишете его и свободны. Но пленку придется-таки засветить".
Сочиненную им бумагу я подписал не читая. Когда же стал засвечивать пленку, гэбэшник отвернулся, намекая, чтоб я особенно не старался. Я так и сделал, испортив всего 2-3 кадра. Покончив с формальностями, комитетчик стал простым парнем. Посочувствовал, что не успеваю на последний автобус, подсказал, как добраться на такси до турбазы. "Больше 15 рублей не давайте", - посоветовал на прощанье.
Каким же образом бдительный майор сумел меня заложить? Думаю, отлучившись якобы в туалет, он сказал обо мне экипажу, который, в свою очередь, сообщил земле о летящем в самолете шпионе.
Было лето 1987-го года. Самыми повторяемыми везде словами становились "гласность", "открытость", "отказ от прежних стереотипов". Бедный майор, он или газет не читал, или его мозги были непроходимо забиты средневековыми штампами о сверхбдительности и американской угрозе. А ведь симпатичный был с виду парень.
х х х
Первомай - День международной солидарности трудящихся, и 7 ноября - день свершения (по "новому стилю") Октябрьской революции - были в СССР государственными праздниками. В эти даты во всех населенных пунктах проходили парады и демонстрации. После чего народ активно "гулял" два положенных выходных. 8 ноября 1988 года мы пришли с женой в гости к давним приятелям.
- Только что был сюжет по телеку о праздновании в столицах республик. В Риге вместо демонстрации прошел митинг, а потом народное гуляние, - сообщил приятель растерянным тоном.
- Ну, так хорошо это или плохо?
- Что же хорошего? Везде демонстрации, а Рига опять выделывается...
Латыши тогда активней других требовали большей независимости. Речь об отделении от СССР еще не шла, но смущение в умах было уже посеяно. Я ответил приятелю:
- А, может, они там первыми поняли, насколько нелепы и постыдны подобные демонстрации? В самом деле, что и кому мы демонстрируем? Единство партии и народа? Восхищение наше огромными достижениями? Так знаем уже цену и первому и второму. Почему тысячи людей должны с восторгом на лицах проходить перед Харченко? Кто он такой, кроме как первый секретарь обкома? А другие чиновники на трибунах? Они ли истинные передовые силы нашего времени? Это все из дня вчерашнего - поклонение пред властью.
- А как надо отмечать праздник?
- Не знаю, думать надо. Может и так, как в Риге - народным гуляньем. Есть в этом что-то привлекательное и демократичное.
- Может быть, может быть, - сказал приятель.
Этот разговор, записанный когда-то по "свежим следам", привожу в качестве еще одной иллюстрации, показывающей сомнения и настроения, царившие в стране в конце далеких 80-х.
х х х
Творческие командировки - неизбежный атрибут жизни газетчика. Кто-то их любит, кто-то терпит как издержки профессии. Я в любые поездки - по стране, области, городу - ездил всегда охотно.
В армянский Кировакан попал через полгода после декабрьского землетрясения 1988 года. Беда унесла тогда 25 тысяч человеческих жизней, разрушила почти 400 населенных пунктов. Возрождать Армению взялся весь "Союз нерушимый", конкретно Кировакан закрепили за Украиной. Не считаясь с затратами, в раскаленную от солнца долину, где отстраивался город, поездами и "КамАЗами" стянули огромные человеческие и материальные ресурсы. Распоряжался всем "Укрстрой", - специально созданное в Кировакане строительно-монтажное объединение. Все грузы, приходящие в "Укрстрой", фиксировались управлением производственно-технологической комплектации. С главным диспетчером УПТК, 28-летним Георгием Гаркушей, за три командировочных дня я неплохо сошелся. Жора приехал из Днепропетровска на самостоятельную и ответственную должность, но очень скоро разочаровался в приведшей его сюда идее. "Работы тут валом, - говорил Жора Гаркуша, - но и бесхозяйственности навалом".