Калым не успел понять, что произошло. Миха просто исчез — мелькнули ноги в драных китайских кроссовках (у дельца было много обуви — на такой товар всегда будет спрос, так что, в начале своей мародерской деятельности, он затарился им по полной) и на его место в салон влезло…
Назвать существо человеком можно было только с большой натяжкой: серое лицо, покрытое паутинками черных вен, массивное, мощное тело, глаза бешеные, красные от лопнувших капилляров, зрачки пульсируют, сокращаясь в бешеном ритме.
— Привет, — прорычал монстр и, ухватив торговца за шиворот, выдернул его из автомобиля. Калым боялся пошевелиться. Он был в таком ужасе, что даже не попытался выхватить из кобуры пистолет, пока его куда-то тащили…
— То есть, ты здесь главный? — рокочущий рык Вожака каким-то причудливым образом превращался в слова. Перепуганные люди, связанные обрывками телефонных проводов и веревками по рукам и ногам, ловили каждое слово страшного существа. Это был не мертвяк — где это видано, чтобы нежить разрабатывала хитроумные планы и без единого выстрела брала в плен сразу четверых вооруженных людей? Но в том, что перед ними были не люди, пленники не сомневались. И все равно — у них была надежда. Существа не убили их сразу, значит шанс, пусть и призрачный, оставался.
— Да, он главный, — подтвердил Семен, но, напоровшись на гневный взгляд торговца, заткнулся и виновато опустил глаза.
— Да, — тихо сказал Калым.
— Сколько тебе лет? — спросил Вожак, склонившись над пленником, и тот поморщился от смрада, исходящего изо рта мутанта.
— Сорок три, — ответил торговец.
— А тебе, — Вожак ткнул пальцем с длинным грязным ногтем в сторону Семена.
— Мне двадцать, — с готовностью ответил один из близнецов и, подумав, добавил, — брату тоже…
— Брату… — задумчиво протянул мутант и повернулся к связанному Михе. — тебе сколько?
— Двадцать шесть, — ответил водитель.
Вожак, не сказав больше ни слова, вышел из убого обставленной комнатки, которая находилась в разграбленном придорожном магазине, подобных которому до пандемии в городе было великое множество.
Через несколько минут в комнату зашли двое пасынков и куда-то утащили упирающегося, кричащего от страха и сыплющего проклятиями Миху.
Потом они пришли за Семеном. Костя попытался вступиться за брата, не смотря на то, что и ноги, и руки у парня были связаны. Он сел на корточки, поджал, а потом резко выпрямил ноги, прыгнув на одного из помощников чудовища. Костя хотел боднуть пасынка головой, но и без того глупая затея закончилась мощным ударом в челюсть, отправившим парня в глубокий нокаут, в котором он и провалялся до тех пор, пока и за ним не пришли.
Оставшийся в одиночестве Калым почти смирился со своей участью. Остался лишь страх ожидания и горечь несправедливости. Да, торговец не всегда поступал по совести, но такой участи он не заслуживал… По крайней мере он сам так считал.
Калым не мог определить, сколько прошло времени — час, полтора, два? Ожидание растягивало минуты, как минимум, вдвое. Иногда, откуда-то с улицы, доносились приглушенные крики, которые заставляли пленника испуганно вздрагивать и прислушиваться к тому, что происходит за стенами магазина, но понять, что они значат, он так и не смог, оставалось лишь догадываться.
За ним пришли не молодые мутанты, а сам Вожак. Он долго и пристально вглядывался в лицо торговца, почти вплотную придвинув к нему свою страшную рожу, буравя пульсирующими прицелами зрачков, в которых, казалось, оживала та самая Тьма, что существовала задолго до того, как Создатель впервые произнес: «Да будет свет»…
— Ты слишком стар, — неожиданно нарушил тишину Вожак, заставив Калыма вздрогнуть. — И ты слишком опытен… А значит и слишком опасен. Ты не подходишь на роль пасынка. Но ты тоже будешь полезен…
— Я сделаю все, что захотите! — пролепетал торговец, глаза его загорелись надеждой. — Забирайте все, что вам нужно…
— Конечно, — улыбнулся Вожак, обнажая в хищной улыбке крупные желтые зубы. — Ты отдашь мне свое мясо.
Мутант схватил пленника за шею и легко поднял его, прижав к стене. Мгновение вглядываясь в налившиеся кровью глаза жертвы, он неуловимо-быстро ударил торговца в живот.
Сначала Калым почувствовал только удар… А затем увидел в окровавленной руке Вожака какие-то сизые, скользкие шланги.
Мутант дернул сильнее и, обезумевший от боли человек захрипел…
Вожак вытер воняющие дерьмом и кровью руки об одежду торгаша. Разделка туши заняла много времени. До чуткого слуха Вожака донеслись стоны неофитов.
«Ничего, — подумал Вожак, раскладывая на столе куски окровавленного мяса. — Сначала будет очень плохо. Зато потом…»
Насытившись сам, Вожак позвал к столу пасынков, а сам остался приглядывать за пленниками. Нет, теперь они вряд ли куда-нибудь убегут, но мало ли, вдруг пасынки не всех мертвяков в округе перебили, а эти трое сейчас беззащитны.
«Надо будет завтра машину сюда переправить», — подумал мутант, наблюдая как корчатся, блюют и плачут зараженные пленники.
У одного из братьев из носа обильно пошла кровь — он закатил глаза и потерял сознание.
«Ничего, — снова подумал Вожак. — Потерпите немного»…
Со смерти Дока прошел целый месяц. Неожиданный уход старика, как мне показалось, не изменил жизнь в Лабе ни в худшую, ни в лучшую сторону. Хотя нет, для меня времена наступили тяжелые — раньше я жил в казарме и убивал время за игрой в нарды с убером Васей и праздным шатанием по базе. После же смерти лидера жизнь моя ощутимо изменилась, и совсем не в лучшую сторону.
Ну, начнем с того, что личного времени теперь у меня нет. Зевс уговорил принявшего бразды правления Игната оставить меня (как котенка, честное слово) на базе, тем самым, по сути, сохранив мне жизнь.
Теперь я фермер. Но не наподобие тех, что живут в Селе под защитой военных, в достатке и комфорте, которые хоть и пашут, не покладая рук, но пользуются заслуженным у вояк уважением и наслаждаются плодами своей же деятельности. Как им удалось добиться такого отношения, ума не приложу…
По правде, я даже не фермер. Я немного ниже лабовских фермеров по иерархии. Короче, сердобольный Зевс устроил меня свинарем. Как мило с его стороны…
Я работал в свинарнике, кормил здоровенных (наверное, покойный Док чем-то накачивал животину) поросей всякой дрянью, которую приходилось таскать из столовой и с овощного склада (тут даже такой имелся), убирал за хряками дерьмо и относил его фермерам, где его смешивали с конским, который доставлял им тоже я (как за лошадками ухаживать — не допустили, а как какашки за ними таскать — это к Сереже). Кстати, на базе не было коров. Дойными животными здесь были лошади, которых кормили выращиваемым на одном из двух полей овсом.
Жил я все там же, в казарме. Рядом с Васей. Хорошо хоть купаться давали каждый день — слава Ктулху, здесь блат в лице Зевса реально помог.
Однажды я столкнулся у столовой с Игнатом и Бером. Уберы о чем-то разговаривали, даже, как мне показалось, спорили, но при моем появлении замолчали. Я попросил у Игната увидеться с Катей, но новый глава базы пренебрежительно бросил мне: «померла твоя девка» и, увлекая за собой Бера, направился в сторону лабораторных зданий.
Я знал, что он врет. Никогда не верил в предчувствия, в способность человека что-то предвидеть, в сказки об экстрасенсах… Но я знал, что Катя жива, я это чувствовал.
И я поклялся себе, что увижу её снова… Оставалось только придумать как.
Уже два месяца базу никто не посещал. Дилеры Дока, торговцы, искатели… Казалось, лихой авантюрный народ, стал обходить Оплот стороной. А между тем, на базе заканчивались запасы лекарств, людям нужна была одежда… Нет, зиму они, конечно, продержаться, но без связи с другими базами жить было трудно.