— Больной, да вы идете на поправку, — сказала я, гладя его по грязным спутанным волосам, когда он уснул, и я поняла, что улыбнулась, впервые за долгое время. Зрелище, наверное, не из приятных, учитывая тот «тюнинг», что со мной сотворил мутировавший вирус, о котором болтал Игнат, да не остынет в аду его котел… Но мне было плевать на то, как я сейчас выгляжу.
Жуткий громила втащил слабо упирающегося, стонущего управляющего в кабинет. Изувеченная конечность безбожно болела, да к тому же и кровоточила. Раненный слабел на глазах — если бы не вцепившаяся а ворот пиджака ручища, он бы попросту рухнул на пол.
— Слушай сюда, старый мудак, — уродливый верзила, лишивший управляющего кисти, склонился над мужчиной, обдав его зловонным дыханием. Артему Витальевичу казалось, что огромные, налитые кровью зеленые глаза видят его насквозь, со всеми мыслями, тайнами и страхами. Уродливое серое лицо, казалось, было искажено гримасой злобы и презрения. — Мне нужно знать, как вывести станцию из строя.
— Можно мне взять аптечку? — решился спросить изнывающий от боли пленник. Он был бледен и слаб — сказывалась потеря крови и стресс. — Там… там инъектор с обезболивающим… прошу вас.
— Где она? — на удивление легко согласился здоровяк.
— Вон, на стене.
Монстр поднялся на ноги, не сводя глаз со стонущего пленника. Он подошел к небольшому металлическому ящичку белого цвета с красным крестом посередине и без усилий вырвал его из стены, вместо того, чтобы аккуратно снять.
Управляющий перестал прижимать обрубок к груди и протянул здоровую руку к страшному здоровяку, но тот лишь злобно ухмыльнулся, хищно обнажив крепкие желтые зубы.
— Не так быстро, старик… Как вывести станцию из строя? Предупреждаю, если попытаешься меня нае…ть, я тебя четвертую, а потом еще и кастрирую. А потом мои братья просто взорвут здесь все на хер…
— Нет, тогда весь город погибнет, — последнее заявление этого человекообразного чудовища выдернули слабеющего мужчину из состояния мучительного транса.
— Это, вообще-то, уже мертвый город, старик… Какое тебе дело до тех, кто его населяет?
— П-прошу вас, все можно сделать программно, я могу все отключить… Вот только…
— Что «только»? — монстр снова придвинулся к управляющему, вперив в мужчину свой жуткий взгляд.
— Н-ничего…
— Говори! — прорычало чудовище, схватив Артема Витальевича за окровавленный обрубо и с силой сдавил рану. Разозлившись, страшное существо потеряло всякое сходство с человеком — над управляющим склонился кровожадный хищник…
— Ааа… — дико взвыл мужчина. — Ааа-тпусти!
— Что «только»?!!
— У вояк есть человек, который сможет все включить обратно, — прокричал управляющий. При других обстоятельствах он бы ни за что не проболтался этому уроду, но боль была настолько невыносимой, что он сболтнул неосознанно лишнего.
— Если здесь все отрубить, вояки сюда припрутся? — монстр отпустил кричащего человека и схватил его рукой за нижнюю челюсть. — Заткнись! Они сюда сразу припрутся?
— Да, — слабо сказал управляющий, закатывая глаза. Он был на грани обморока.
Монстр взял инъектор с обезболивающим и приставил его к шее слабеющего на глазах Артема Витальевича.
— Обработай свой обрубок и перебинтуй. Потом научишь, как здесь все вырубить.
Морозный утренний воздух обжигал легкие холодом. Я лежал в небольшой рытвине, прижимаясь к влажной земле. Подумать только, еще четыре дня назад я только и мог, что лежать пластом, жрать, блевать и плакать. А двое суток назад я не мог вспомнить кто я и где нахожусь.
Но сегодня я проснулся с ясной головой… Ну как ясной — в желудке ужасно урчало, хотелось жрать, а мяса (о происхождении которого я, конечно, догадывался, но старался не думать) больше не осталось. Когда я проснулся, Катя мирно посапывала рядышком… Она сильно изменилась: стала крупнее, лицо приобрело хищные черты и на нем осталась уродливая печать заразы. Бедная девочка… и что она со мной возится?
Чтобы не разбудить свою спасительницу, я медленно, стараясь не шуметь, поднялся с куртки, которая служила мне подстилкой. Вооружившись «ПБ», валявшимся на полу, недалеко от меня, я как только мог тихо выбрался через окно.
Жрать хотелось ужасно. Не есть, а именно жрать, жадно чавкая, давясь кусками сочного мяса, не заморачиваясь на лишнее разжёвывание и бессмысленную готовку. Голод был настолько сильным, что я решил довериться инстинктам, памяти предков, спавшей до сего момента в моих генах. Меня вел запах. Он четко выделялся среди прочих, как свист полицейского свистка выделялся бы на фоне классической симфонии Моцарта. Пахло псиной…
Старый крупный кобель с покрытой давними следами уличных боев черной шкурой поднял квадратную морду и понюхал воздух. Возможно, раньше он был вожаком, но молодость, в конечном итоге, как всегда, победила опыт, и он ушел из стаи, зализывая свежие шрамы.
Учуяв что-то неладное, он рывком развернулся в мою сторону. Да, от меня жутко воняло кислой блевотиной… и еще кое-чем… Хорошо хоть, Катя любезно переодела меня в штаны, которые, полагаю, принадлежали одному из грабителей. Не мудрено, что пес учуял исходящее от меня зловоние.
Кобель глухо зарычал и медленно, но постепенно ускоряя шаг, направился к яме, в которой я притаился. Ждать было нечего — я был слишком слаб для такого опытного хищника — псина легко могла порвать меня на куски. Чувство голода и инстинкт самосохранения заглушили во мне азарт охотника, и я, поднявшись на одно колено, выставил перед собой пистолет. Нас разделяло всего пара метров, когда я дважды нажал на спусковой крючок.
Пес, успевший порядочно разогнаться, рухнул мордой вниз, отчего его тело, по инерции, перевернуло. Получился почти кувырок.
Я поставил пистолет на предохранитель, засунул его за пояс (кобура осталась на старом ремне, который, в свою очередь, остался в старых же джинсах) и, ухватившись за задние лапы псины, потащил тушу в наше с Катей временное убежище.
В это время над головой пролетел, шумя длинными лопастями, большой вертолет.
Бер понимал, что Командующий поставил его в безвыходное положение. Точнее, он сам себя загнал в угол, когда попросил у Петрухина помощи. А что ему еще оставалось делать? Когда Кот притащил запись, на которой было четко и ясно слышно, благодаря увешанному жучками Сереге, как один из жителей «Девятки» рассказывает о том, что база подверглась нападению странных существ — сомнений не осталось, положение становилось катастрофическим.
Подумать только — целая толпа мутантов. Сильные, быстрые, живучие — они не были неадекватными животными, вроде того же Максима. Эти твари, в отличие от неудавшегося убера, были разумны… и, судя по всему, они пользовались стрелковым оружием. Мутанты отличались от Максима почти так же, как человек от обезьяны. И новый вид вполне мог истребить и людей, и уберов, если ничего не предпринять — у мутантов было все, чтобы покорить вершину пищевой пирамиды…
Бер сожалел о том, что Игната не было рядом. Тот всегда мог помочь советом, принять правильное решение, схитрить… Когда его нашли — он пускал слюни и улюлюкал как младенец. На шее руководителя «Лабы» (пробывшего на своем посту не так уж и долго) темнел кровоподтек, будто от удавки, только шире. Некоторое время ученый пробыл в состоянии клинической смерти, но измененный вакциной Дока организм вернул его к жизни. К сожалению, мозг Игната получил значительные повреждения. Причем, насколько понял далекий от науки Бер, даже сильнее, чем в свое время получил мутант, с которого и начались все неприятности. Игнат не был опасен — он просто стал овощем.