Но стоило как-то попробовать нахабаренную американскую винтовку, как молодой человек понял, что несколько поторопился с выводами и сделай это раньше, сэкономил бы ни один десяток, не менее дефицитных патронов к АКМС.
Разобрал и увидел, что оригинал был основательно перебран и протюнин очень дорогими и очень качественными составляющими. Из-за чего действительная прицельная дальность винтовки возросла на порядок и теперь, именно поэтому, Кузьмич позволил себе работать с "вульфом" до пятисот метровой дистанции, зная, что каждая пуля ляжет с допустимым разбросом от заданной метки.
Задачи убивать не было, стояла задача остановить. Поэтому лобовое стекло в районе водителя заработало одно попадание, а радиатору досталось аж два и "Тахо" протестующее "запыхтел" белым паром.
Доля мгновения и американский внедорожник дал круто влево, слетел с дороги и завалился в овраг, по самые двери увязнув в каше из грязи и ледяной воды.
УАЗик разгонялся медленно. Вдавив педаль акселератора в пол, Кузьмич вспомнил слова друга о том, что совсем скоро "козлику" потребуется установка системы закиси азота и инстинктивно втянул голову в широкие, развитые плечи, когда несколько пуль звонко чиркнули по металлической крыше советского внедорожника.
- Грёбанный полковник! - очень тихо выругался молодой человек, умело управляясь с валкой машиной.
Перекрёсток, вышли из зоны "прямого контакта", три дороги. Влево. Пущай теперь ищут.
Лес, вот где была стихия УАЗика. Тут неуправляемая на асфальте машина стала послушной и предсказуемой притом, что изначально заданная Кузьмичом скорость практически не снизилась.
Тридцати четырёх минутный "прорыв" сквозь лесную чащу, прошёл в сосредоточенном молчании и закончился лишь тогда, когда стрелка датчика охлаждающей жидкости угрожающе быстро поползла к красной отметке.
Остановив машину в низине меж трёх горок, поросших густым кустарником и молодыми деревцами, Кузьмич дал двигателю ещё немного поработать и заглушил его. В наступившей тишине было отчётливо слышно, как потрескивает раскаленный коллектор и натужно гудит вентилятор охлаждения.
Резкий кашель финского учёного заставил Кузьмича вздрогнуть, а Дарью подпрыгнуть.
- Мог бы и предупредить! - рыкнула на Отто девушка.
- Как? - отозвался удивлённо финн, буквально сползая с диванчика и подрагивающими руками открывая себе дверь. Ему и раньше приходилось участвовать в быстрых заездах на УАЗе, но что бы вот так, меж деревьев, с сумасшедшей скоростью и куда глаза глядят! Никогда прежде. Откровенно, Отто, откровенно подташнивало. И стошнило, как только он ступил ногами на твердь земную.
- Мог бы и отойти, - фыркнула Дарья, красноречиво сморщив губы.
- Как? - не оригинальничал финн, вытерев свой рот одноразовой салфеткой с запахом клубники и добавил: - Я вообще не понимаю причины нашего бегства!... Кх!... Стая и так шла в направлении посольства и мы предупреждали об этом полк-овника.
- Он, как и профессор, дождались нужного момента, Отто, - отозвался Кузьмич, зажал в зубах сигареллу, но так и не прикурил.
- Теперь, - продолжила триолог Дарья, - нам грозит пожизненное турне по "Гуантанамо"...
- Господи, Дарья..., - сокрушительно покачав головой и, неожиданно, с металлическими нотками в голосе, произнёс финн: - не будет больше никакой "Гуантанамо"... Забудьте прошлый мир так, словно вы в нём и не рождались!
Глянув на финна, Кузьмич согласился с ним: - Верно... У нас у всех теперь один день рождения... 19 марта...
5.
...Дома его никто не ждал... Затворив за собой дверь, Черных повесил на крючок у входа намокший от проливного дождя плащ, отёр от крупных капель осунувшееся лицо и присел, что бы привычно расшнуровать армейские бутсы, но вместо этого медленно опустился на пол, развернул кисти рук и уставился на раскрытые ладони пустым ничего не видящими глазами. Бледная, мозолистая кожа ещё хранила тепло плеч Эльзы...
Таран упирался, хотел идти, но Черных не взял его с собой. У Егора была своя семья, которая ждала его дома.
Эльза поняла всё сразу. Увела детей наверх и только потом, спустившись и, обняв Черных, очень тихо заплакала.
В такие моменты надо было наверное что-то сказать утешительное, но Черных молчал. Он просто забыл, что надо было говорить в такие моменты. Молчала и Эльза, крепко стискивая длинными пальцами ссутулившиеся плечи майора.