В первый раз я ничего не понял – от её волнения и моего напряжённого желания прочувствовать «всё и вся» толку было мало. Но ко второму разу мы успели договориться, что мы никуда не спешим и будем просто слушать наше дыхание – оно задавало ритм, позволяло настроиться друг на друга. Ещё несколько месяцев спустя я вдруг осознал, что очень хорошо различаю переход Риты и Павлика. Раньше они словно сливались в единое целое, а теперь на несколько секунд я отчётливо слышал их раздельное дыхание, их отличное друг от друга сердцебиение.
– Какой же, наверное, кайф, – сказал я однажды Ритке. – Жить в одном месяце и вместе уходить обратно.
– Думаешь? – с сомнением протянула она. – Когда ты провожаешь нас, то словно остаёшься на берегу, а если вместе, значит, мы плывём в разные стороны, к разным берегам.
За время нашего эксперимента Павлик исчезал лишь единожды и то без последствий. У меня зародилась смутная надежда, что, если мы будем продолжать наше сближение, то на этом выкрутасы могут и закончиться. В конце концов, сын рос полноценным здоровым мальчиком, разве что говорить стал чуть позже нормы, но это вполне объяснялось отсутствием постоянного круга общения.
У меня складывалось ощущение, что мы втягиваемся в (насколько это возможно) нормальную колею семейной жизни. И, как это часто бывает, тут же произошло событие, заставившее меня опять переживать.
Как-то посреди моего цикла в один дождливый вечер ко мне постучали.
– Меня зовут Глеб Иванович, – представился пожилой мужчина. Он был одет в потёртый кожаный плащ, с которого стекала вода. Мне особенно запомнились вислые седые усы на его худом морщинистом лице. Такие показывают в фильме у казаков навроде Тараса Бульбы. Вид у казака был усталый.
– Я представитель Темпорального Дозора. Временно исполняю обязанности по октябрю 2006 в Москве. Можно войти?
– Временно? – только и нашёлся я, что спросить.
Глеб Иванович принял это за приглашение и шагнул за порог.
– Позвольте? – он знаком показал на вешалку.
Я покорно отступил. Казак неторопливо снял мокрый плащ и аккуратно повесил. Под плащом оказался старенький пиджак с невнятно блистающим значком. Глеб Иванович по-стариковски огладил волосы и сказал:
– Мне нужно поговорить, Александр Григорьевич.
– Можно просто Алекс, сказал я.
– Тогда зови меня Глеб, – согласился казак, переходя на ты. – Чайку бы? Ехал издалека, из-под Тулы.
– На машине?
– На мотоцикле, – ответил Глеб и зачем-то добавил: – с коляской.
– Понятно, – сказал я. – Ну, пошли на кухню, Глеб.
– Если найдётся коньячок в чай, буду счастлив, – сказал он, устраиваясь на табуретку.
– Есть бальзам, спиртовой.
– Тоже можно, – с достоинством склонил голову Глеб. – Я к тебе по какому делу… Ребятёнок у тебя появился.
– Так, – протянул я.
– Во-первых, разреши поздравить. Дело хорошее.
– Спасибо. А во-вторых?
– А, во-вторых, мне поручено опросить тебя о деталях вашего… ммм… случая.
– Кем поручено?
– Начальством.
Я налил чай и щедро сдобрил бальзамом.
– Благодарствую, – сказал Глеб, – разглаживая усы. – Ты не бойся, Алекса. Дозор хочет защитить.
Имя моё он странно коверкал, но я не возражал. Неприятнее было, что речь зашла про защиту. В голове у меня всплыл невнятный киношный образ рекэтиров, которые приходят с благородной миссией по защите бизнеса. Впрочем, образ благополучно разбился о деревенский видок казака.
– От кого защитить?
– Это секретная информация, – заявил Глеб, припадая к чашке.
– И ты мне не скажешь?
– Почему? – удивился он, причмокивая. – Долей-ка бальзамчику. Хороший он у тебя. Как называется-то?
– Рижский.
– Ага-ага. Я вот тоже самогон варю, но это другое… Где покупаешь?
– Не знаю. Привезённый вроде. Неважно. Что там с секретом-то?
– По нашей информации, – официальным тоном сказал Глеб. – Несколько сект считают твоего сына предтечей светопреставления.
Видя моё недоумение, Глеб добавил:
– Ну, антихристом, так понятнее?
– Объясни толком.
По словам дозорного выходило так, что в подлунном мире есть ряд живучих легенд о конце времён. В каждой из них главным действующим лицом становиться потомство хомо новусов. Дитя, получившее возможности родителей, разрушит само время. Но если проклятое дитя будет уничтожено, то апокалипсис можно и отложить. Рассказывал он это короткое послание битый час. Видимо, вызубрить, как делали почтовики либо не успел, либо не мог в силу возраста и здоровья. Поэтому Глеб пытался пересказать всё своими словами, но поскольку сам некоторые термины понимал плохо, то получалась каша. Винить мужика не хотелось, Он получил задание и старательно исполнял его.
– А Дозор верит в эти легенды?
– Мы же не язычники какие-нибудь, – удивился Глеб. – Дитя-то при чём?
– Ну да.
Рассказывать о необычностях поведения Павлика я, естественно, не стал.
– Кому известно о ребёнке?
– Моим друзьям, – пожал я плечами. – Хотя Нелька предупреждала меня, что болтать не стоит.
– Правильно, – Глеб поднял указательный палец вверх.
– А Дозор откуда узнал?
– Слухи докатились, – уклончиво ответил Глеб. – Поэтому рекомендуем – болтовню прекратить. В полнолуние держаться вместе. К вам приставят охрану, но незаметно.
– Тебя?
– Не, – усмехнулся Глеб. – Какой из меня телохранитель. Годы уж не те. Но смотреть будут, уж поверь. Меня специально вызвали, чтобы местных дозорных ты в лицо не знал. Так правильнее, поверь.
– Зачем это Дозору?
– Как это? – удивился Глеб. – А для чего мы ещё нужны? Защитники мы. Сам подумай – если сумасшедшие будут творить, чего хотят, то это какая жизнь-то будет?
Я кивнул. Глеб Иванович, во всяком случае, явно верил в то, что говорил. «Надо бы с дядей Кешей пообщаться», – подумал я. Он поближе к этим конспираторам будет.
– Что мне нужно делать?
– Дитя одного не оставлять, разговоры прекратить, – загнул пальцы Глеб. – Посторонние вами интересовались?
– Вроде нет.
– Никаких странностей не замечал?
– Нет, – уверенно соврал я.
Мне показалось, что казак недоверчиво усмехается, но оказывается, он просто приглаживал усы.
– Телефончик запомни.
Глеб выложил передо мной бумажку с аккуратно написанными цифрами.
– Если что подозрительное, сразу звони, – сказал дозорный. – Поможем, чем сможем.
***
Посоветовавшись с Коршуновым, я решил рассказать об этом разговоре Ритке. Сам Коршунов отнёсся к произошедшему спокойно. Единственно, что попросил повторить номер телефона.
– Попробую пробить телефончик, – сказал он. – На всякий случай.
Сама история его вроде не особенно и впечатлила.
– Это Дозор, Алекс. Их девиз – лучше перебдеть, чем недо… Ну ты понял. Всякий по-своему проводит вечность. Кто-то детей рожает. А кто-то охраняет их от заговоров, реальных или нет.
Ритку во всей этой истории заинтересовало только, откуда Дозор узнал обо всей этой истории.
– Ты Барри не проговорился?
– Нет.
– Уверен?
– Не превращайся в Нельку. Тебе не идёт.
– Фрр… Погуляй лучше с Павликом. У меня хотя бы один выходной будет.
Малыш активно ходил, требовал много внимания, Ритка с ним очень здорово уставала, а у Нельки, видимо, ослабел заряд заботы. Она по-прежнему приезжала каждый месяц, но только на неделю –– максимум две.
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Слабость, – поморщилась Рита. – Павлик сопливил неделю, могла заразиться.
К вечеру ей совсем поплохело. Ритка лежала под тремя одеялами и не могла согреться.
– Знобит, – жаловалась она. – Как всё не вовремя.
– Ты моя зазноба, – шутил я. – Заболела, бывает.
– Легко тебе говорить, а я завтра одна буду. Как мне с Павликом-то?
– Напьёшься парацетамола перед переходом и сделаешь всё как обычно.