— Говорит, завтра утром я уже могу быть дома, — сказал я. — Но, мам?
Она посмотрела на меня.
— Будешь ты наконец есть свой батончик? — спросила Гвинни.
— Позже! — рявкнул я.
— Но это ж твой любимый! — не унималась она.
Я — то знаю, чего ей надо. Откусить хочет!
Игнорируя ее, я вновь обратил взгляд на маму.
— Мам, доктор Бейли дал мне это вот письмо. Понятия не имею, откуда оно взялось. Это от парня по имени Кейт. Помнишь? В одном из моих снов он был. Но это невозможно. Как…?
— Какое еще письмо? — перебила мама. — Покажи мне. Давай я его прочту.
Я полез за письмом. Вроде, положил его на одеяло… Нет. Там его не оказалось.
Я пошарил по кровати.
Нету.
Сел и огляделся по сторонам. Может, на пол упало?
Нет. По крайней мере, я его там не видел.
Я поднял подушку и посмотрел под ней. Нету. Сдернул простыню и одеяло, и обыскал всю постель.
— Какой — то бред, — пробормотал я, качая головой. — Я же держал его в руках. Я его положил — то всего на минуточку.
Мама с Гвинни переглянулись.
— Нет, правда! — воскликнул я.
— Не мог бы ты лечь в постель? — спросила мама. — По — моему, доктор Бейли не хотел, чтоб ты ходил.
— Но мне надо найти письмо, — настаивал я.
— А батончик твой между тем растает, — заявила Гвинни.
— К чертям твой дурацкий батончик! — заорал я. — Я получаю письма от пацана, который сказал, что живет в нашем подвале — и я хочу это доказать!
— Хватит орать, Марко, — возмутилась мама. — У тебя мысли путаются. Тебе надо отдохнуть.
— Но… но…
Я повернулся к двери — в палату заглянул доктор Бейли.
— А вот и ты! — улыбнулся он. — Уже встаешь с кровати? Чувствуешь прилив сил, да?
— Скажите им, доктор! — крикнул я. — Вы только что мне дали письмо — так? Скажите им о письме!
У него глаза на лоб полезли.
— Письмо? — спросил он. — Какое еще письмо?
24
Этой ночь я отчаянно боролся со сном. Я больше не хотел видеть кошмары. Не хотел больше видеть этого мальчика, Кейта. Не хотел видеть, как моя сестра (или кто — либо еще) разевает рот и выворачивается кишками наружу.
Я держал глаза широко — широко открытыми и пялился на серое небо за окном. И прислушивался к обычному больничному шуму, доносившемуся из — за дверей.
Но, как бы то ни было, я все же провалился в сон. И спал крепко, без каких — либо сновидений.
Когда я проснулся, мама с Гвинни были уже у меня. Мама паковала мои вещи.
Я застонал и приподнялся на локте.
— Подъем, Спящая Красавица! — бодро воскликнула мама. — Доктор Бейли говорит, мы можем ехать домой этим же утром!
— Класс! — воскликнул я; голос мой со сна еще был хриплым. Голова болела. Рукой я задел повязку.
— Повязку не трогать! — предупредила мама. — Голова у тебя какое — то время еще поболит. Но ты в порядке.
Я спустил ноги на пол. Почувствовал легкое головокружение, но все же встал.
— Доктор говорит, ты можешь вернуться в школу сразу, как окрепнешь, — сказала мама.
— Везет же людям! — воскликнула Гвинни. — Все контрольные и тесты ты пропустил!
— Одевайся, — сказала мама.
Дважды повторять ей не пришлось. Я буквально нырнул в свою одежду.
На душе было так хорошо, что хотелось петь и плясать. Я даже обнял Гвинни — в первый раз за всю жизнь!
— Жаль, что у меня во сне ты не была моей сестрой, — сказал я.
— Фу! Не обнимай меня больше! — воскликнула Гвинни, скорчив рожу. — И вообще, давай, становись уже нормальным!
— Не боись. Я и буду нормальным, — сказал я. — Вот окажемся дома — так я стану нормальнейшим из людей!
Так я и думал.
— Когда мы вернулись домой, я чмокнул входную дверь! Вот так я был счастлив. Меня не было дома два дня — а казалось, что два года!
Мама отправилась на кухню готовить домашнюю пиццу. Мое любимое блюдо. Мама кладет много сыра и ломтики сосисок вместо пепперони.
Обычно она готовит пиццу лишь по уик — эндам. Но сегодня был особенный день — это стоило отметить.
В полдень пришел Джереми. Он рассыпался в извинениях, за то, что меня стукнул.
Я сказал ему, что даже не помню, как это случилось.
— Да и я не особо — то помню, — ответил Джереми, — ты стоял позади меня. Я тебя не видел. Пришел мой черед бить, я замахнулся, и — БАЦ!
Я попытался вспомнить. Но воспоминания ко мне не вернулись.
— Мне так жаль, Марко, — вновь извинился Джереми.
— Ты не виноват, — сказал я, — не вини себя.
— Может, ты ему чуток умишка вколотил! — подала голос Гвинни из — за дверей гостиной.