Я прошлепал к зеркалу — чтобы изучить причиненный мне ущерб. Не так уж и плохо. Только мерзкий лиловый кровоподтек на правом виске. Он вздулся, как будто меня укусил гигантский комар.
Но остальная часть головы была нормальной формы.
Я подмигнул себе. Глаза казались зоркими и ясными.
Я испустил победоносный клич. Горло не болело. Какое это счастье — вновь чувствовать себя полным сил!
Я натянул мешковатые джинсы и теплую рубашку. И поспешил вниз на кухню — завтракать.
— Не надо так носиться по кухне, — предупредила мама. — Можешь стукнуться о табуретку и раздробить коленные чашечки.
Коленные чашечки?!
Это уже что — то новенькое!
— Умираю с голоду! — воскликнул я. Я завладел большой миской моей любимой каши — дикой смеси из жареных хлопьев и воздушной кукурузы. Схватил ложку и принялся жадно поглощать завтрак.
— Не кушай так быстро, — предостерегла мама. — Это закупорит твой кишечник.
А вот это я слышал и раньше.
— Полагаю, тебе стало гораздо лучше, — сказала мама. Она улыбнулась мне и сжала мою руку.
Я кивнул.
— Чувствую себя отлично, — сказал я. — Какой сегодня день?
— Суббота, — ответила она. — Ее улыбка увяла. — Я рада, что ты чувствуешь себя лучше. Но мне бы хотелось, чтобы сегодня ты посидел дома.
— Ты всегда хочешь, чтобы я сидел дома, — буркнул я.
— Ты все еще слаб, — заявила она. — Ты можешь споткнуться и удариться головой о бордюр.
— Я останусь дома, — пообещал я.
Оглушительный грохот заставил меня подскочить.
— Что это было?! — заорал я.
Мама встала. Поглядела на меня внимательно.
— Это просто кто — то стучит в дверь, — сказала она. — Видишь? Ты еще не пришел в себя, Марко.
— Сказал же — я никуда не выйду! — простонал я.
Вошел Джереми. Остановился посреди кухни, уставился на меня и выдал вопрос:
— Марко, ты живой?
Я ущипнул себя за руку и ответил:
— Ага.
— Не щипай себя. Наделаешь синяк, — предостерегла мама.
Джереми не двинулся с места. Так и стоял посреди кухни, таращась на меня.
— Почему бы тебе не присесть, пока я не доем кашу? — спросил я. — Можно подумать, это тебе досталось.
— Будешь завтракать? — спросила мама. — Никогда не выходи из дому на пустой желудок. У тебя весь организм отказать может.
Джереми медленно подошел к столу.
— Я просто все время представляю, как Гвинни машет этой битой, — сказал он. И тяжело сглотнул. — Это был такой ужас! Я вижу все, как сейчас.
Он плюхнулся на стул рядом со мной и вздохнул.
— Я думал, она тебе голову снесла, Марко. Я правда так подумал. Меня мутило. Думал, вывалю свой ланч прямо на траву.
— Не говори за столом о рвоте, — укорила мама. — Я должна ненадолго отлучиться, Марко. Помни свое обещание. Не выходи!
— Да я помню, — пробормотал я.
— И не принимай близко к сердцу, — посоветовала она. — Посидите, поболтайте. Из игр ты пока выбыл.
Когда она ушла, Джереми повернулся ко мне и спросил:
— Ты правда в порядке?
Я кивнул.
— Да. Совсем не чувствую себя плохо. — Я доел кашу и налил себе стакан апельсинового сока. — Чувствую себя намного лучше, чем вчера.
— Прошлой ночью мне звонила Гвинни, — сказал Джереми. — Хотела знать, как твои дела. Она и впрямь расстроилась. Ну, понимаешь. Что стукнула тебя.
Я фыркнул.
— Хочешь сказать, она даже не похвалялась силой своего замаха?
— Нет, что ты! — возразил Джереми.
— Ну, это в общем — то не ее вина, — сказал я. — Я сам вбежал прямо под ее биту. Вот и все.
Мы еще немного пообсуждали происшествие. Потом я спросил, не хочет ли он пощупать шишку у меня на виске.
— Эй, ни за что! — крикнул он, скорчив брезгливую рожу.
Я знал, что ему будет противно.
Он помог мне убрать все со стола.
— Чем хочешь заняться? — спросил его я.
— Твоя мама говорила, чтоб ты никуда не выходил, — напомнил Джереми.
— Так мы никуда и не пойдем, — сказал я.
— Хочешь сыграть в бильярд? — предложил он.
У нас в подвале есть стол для бильярда. Он большой, и места для него маловато. Поэтому кий приходится держать под углом и играть среди бетонных балок.
— Лады. Я сыграю с тобой, — согласился я. Он куда как лучший бильярдист, чем я. Но мне порой везет, и я его побиваю.
Я закончил засовывать тарелки в посудомоечную машину и направился к двери подвала.
Потянул дверную ручку… и остановился.
Я живу в твоем подвале.
Я вспомнил голос мальчика в телефонной трубке. Такой безжизненный и холодный.
С этого момента ты будешь обо мне заботиться…