Миша и Тея скидывают тяжеленные археокостюмы. Теперь Тея почти на две головы ниже напарника, ее тоненькая фигура на его фоне кажется совсем девчачьей. Ей двадцать пять, но выглядит она от силы на пятнадцать, что злит ее безмерно, ведь сегодня в моде сорокалетние. Вон, Мишка еще неделю назад перестроил свое бионическое тело по последнему слову. Он высок, угрюм и широкоплеч. Ясные голубые глаза окружены сетью правдоподобных морщинок, а в темных волосах даже виднеется легкая седина. Рядом с ним Тея смотрится еще моложе, будто степенный папаша вывел прогуляться свою дочку-подростка, щуплую, угловатую, с взлохмаченными короткими каштановыми волосами, россыпью веснушек и круглыми глазами цвета молодой травы. Губки бантиком и заостренные ушки, как у сказочного эльфа, только усиливают эффект.
Тея вздыхает. Ее сестра, Кристина, обещала, что ей закажут бионика, как только соберут сумму. И когда это будет? Сколько ей еще оставаться единственным человеком в колонии? Год? Два? Пять лет? Достало.
Мишка уже делает чай. Тея с завистью следит за точеными движениями его бионика. Ни одной осечки, ни одного лишнего миллиметра, никакой тряски. Идеально.
Чай дымится в кружках, напарник устало опускается в кресло. Усталость эта наигранная, скорее привычка из прошлой жизни, чем необходимость. Тея опускается рядом, стараясь казаться бодрой. Хотя она как раз устала по-настоящему. Управлять археокостюмом в человеческом теле – та еще работенка.
В сто тридцать седьмом модуле работают по старинке. Здесь стоят огромные экраны, на которых напарники теперь следят за данными с камер зонда. Шустрый искатель погружается, разрезая мутные глубины Лигеи. Мишка шумно прихлебывает из чашки, выдыхает блаженно и заводит светскую беседу:
– И чего ради я неделю провозился, оснащая дрона трехмерной камерой, если все равно смотрим на экранах, как пещерные люди?
– Потерпи месяцок, будем смотреть нормально.
– Смотреть будем нормально, – эхом отзывается Миша, – жить будем, как собаки в марсианском зоопарке.
– Ты пессимист, Миша. Разве ты не скучаешь по Сети? По нормальному общению с близкими?
– Думаешь, я потому сижу здесь с тобой на краю мира, что у меня на Земле близких вагон и маленькая тележка? – вопрос риторический, и Тея молчит в ответ. А Мишка продолжает, – По Сети да, скучаю. Но даже удовольствие от погружения не затмит тот факт, что после включения Солнета сюда хлынут туристы и переселенцы.
– Как хлынут, так и схлынут. Сам знаешь, нам до нормальной колонии еще далеко.
– Зато снимут лимит.
Да, об этом Тея забывает. Она не знает этого ощущения секундомера, который мысленно тикает у всех биоников. Они продлевают контракт на тело каждый год. И каждый год подписка стоит все дороже. Меркантильная защита от перенаселения. Но в колониях ограничения снимаются, как только ты регистрируешься в качестве жителя другой планеты.
– Лимит можно снять и на Марсе, и на Венере, – безразлично отзывается Тея, – там и развлечений побольше. А у нас что делать?
– Ну как, – хмыкает Мишка, – экзотика. Слышал, даже парень твоей сестрицы собрался. Хороший малый.
Тея морщится.
– Что, Лайк тебе не по душе? – угадывает напарник.
– Не хочу сказать о нем ничего дурного, – аккуратно подбирает слова Тея, – но Лешка тот еще пройдоха.
– Так его Алексеем зовут?
– Ну да, а ты не знал?
– Не, я его только как Лайка знаю.
– Его все так знают. Это еще с хакерских времен.
– Легендарный был чувак.
– Брось, Миш, нет ничего легендарного в хакинге. Тем более, в дайв-хакинге. Это жутко.
– Это жутко круто, скажу я тебе. Твоя сестра, вон, до сих пор дайвит.
– Не путай теплое с мягким. Она дайв-программист, это профессия созидателя. А дайв-хакинг – это разрушение.
– Но он же завязал? Слышал, он сейчас персональных помощников разрабатывает.
– Давай не будем о Лешке, ладно? Приедет – сам с ним поговоришь о структуре личности. Он как раз к запуску Солнета обещался, на неделю раньше остальных.
Зонд тем временем достигает дна. Тея отставляет недопитую кружку чая, со вздохом откладывает вожделенную булочку – самую настоящую, Кристинка выбила с последней земной поставки, это вам не напечатанная – и берется за манипулятор.
Мишка сочувственно провожает глазами ее руки, потом отбирает манипулятор:
– Давай сам. Лопай свою булку, а то слюной мне тут все зальешь.
Тея сомневается с секунду, потом отдает управление в его руки, а сама вновь впивается зубами в шедевр пекарного искусства, с которым уже мысленно успела попрощаться. Счетчик поступления-расхода энергии в углу ее зрения наматывает новые показатели. Тея радуется, что они погружали вручную – она за утро выполнила треть плана по физической активности, меньше потом в зале потеть.