Вот Вам некоторые предложения, которые Вы можете по своему усмотрению комбинировать и рассматривать. Надеюсь, что-то из этого Вам пригодится.
С самыми лучшими пожеланиями Вашему господину отцу.
С наилучшими приветами,
весьма преданный Вам
Эрих Мария Ремарк.
Я бы хотел, чтобы декабрь скорее прошел! Так много работы — каждый день до двенадцати или до часу ночи — все время заканчиваешь и снова начинаешь.
Эдит Дерри в Берлин
Ганновер, 18.12.1924 (четверг)
Многоуважаемая милостивая фройляйн!
Сердечное спасибо за то, что Вы так любезно активно вошли в квартирную проблему, так как я все еще ее не решил. Поэтому мне интересны все предложения, которые Вам удалось найти!
Моя сестра* сейчас в Берлине в поиске комнаты. Возможно, было бы целесообразным, если бы Вы сообщили ей те адреса, которые Вы нашли и еще найдете. Она живет у Цернингов, Шарлоттенбург, Суарецштр., 31, телефон там тоже есть, хотя номера я не знаю, но мы его уже однажды отыскивали в телефонной книге.
Я бы не хотел, чтобы Вы занимались беготней; ведь поиски квартиры занимают много времени — поэтому я считаю, что эти поиски стоят того только в том случае, когда они связаны с наименьшей потерей времени. Я и без того уже многим Вам обязан. Вы же должны еще при этом… писать статьи!!!
Во всяком случае, я сегодня написал моей сестре, чтобы она была в курсе дела. Я бы с удовольствием сам приехал в Берлин, но в ближайшие недели я не найду времени.
Возможно, (дешевая!) квартира певицы в данное время вполне годится, если она не слишком часто распевается.
Могу ли я Вас попросить передать мои самые наилучшие пожелания Вашему отцу? Я очень обрадовался публикации моей статьи* и иллюстраций к ней!
И еще раз примите мою большую благодарность за Ваши старания! Ах, как бы я хотел быть сейчас в Берлине, собирать, сортировать письма и т. д. — меланхолическая работа, — не пришлось бы копаться в прошлом.
Самые лучшие пожелания от преданного Вам
Эриха Марии Ремарка.
И пожалуйста: что Вы выбрали для статьи?
Эдит Дерри в Берлин
17.02.1925 (четверг)
Моя многоуважаемая милостивая фройляйн!
Случайно я узнал, что у Вас сегодня день рождения. Мы, современные, которые воспринимаем это как некоторую гордость, неотягощенную фантастической сентиментальностью чувствительных поколений, стоим перед такими днями несколько беспомощно. Поскольку они с утомительной регулярностью каждый год выпадают на одни и те же даты, мы несколько обороняемся от этих нежно-драконовских оков, которые намерены предписывать нам, когда нам положено переживать возвышенные моменты чувств. И тем не менее приходят эти добрые моменты чувств в такие дни подобно своре лихих собак, и они смотрят на нас, исполненные ожидания, не поддадимся ли мы и не возрадуемся ли. И вот стоишь теперь в полной растерянности, не правда ли? Ах, мы современные, мы анализируем мир и даже не можем совладать со своим волнением.
Часто, особенно в подобные, по-девичьи мягкие дни вместе с дыханием входит в мое сознание такое самозабвение, что я ощущаю почти испуг перед этой безмолвной полнотой, которая здесь и сейчас рождает во мне вдруг единственное чувство: о прекрасная жизнь — с этим воздухом и теплом вокруг меня. Тогда ощущаешь нечто ошеломительное: как будто ты никогда не исчезнешь и все вещи возвращаются к самим себе, все всегда будет хорошо, пока еще глаза могут видеть. Это я называю мое чувство бытия здесь.
И с ним возвращается снова после раздумий и суеты потерянных лет безотчетная радость жизни во всех ее формах, ее безоговорочное утверждение без раздумий о ценности или ничтожестве, любовь к жизни (ибо любовь, вероятно, задумчивая подруга, это утверждение существования, без оглядки на какую-либо ценность).
Связь моих добрых пожеланий к Вашему дню рождения с этими мыслями так неразрывна, что я не нуждаюсь в обычных шаблонных словах и выражениях.
Всегда преданный Вам,
Эрих Мария Ремарк.
Эдит Дерри на Капри
31.03.1925 (вторник)
Дорогая Эдит!
Дни бегут и бегут. Однажды утром приходит письмо — и ты вздрагиваешь и внезапно понимаешь: этого недостаточно, если думаешь о чем-то, надо, чтобы и кто-то другой знал, о чем. Я получил Ваше письмо и открытку, за что и благодарю, особенно за письмо. Пойми меня правильно, если я скажу, что мне всегда приходится ждать добрый час, как бы я (ни) хотел сразу ответить на это письмо, но я завален работой и вынужден зарабатывать деньги для других*. Не то чтобы это меня угнетало — о нет, но эти дела, какими механическими они бы ни были, так или иначе требуют, чтобы ими занимались, и, к сожалению, занимались активно.