— Максвелл, у меня проблема. Ни гроша в кармане. Могу я пожить у тебя?
— Конечно. Приезжай.
Жил он в Аудеркерке, небольшой общине с населением где-то 7-8 тысяч. Я переехал, и 3 недели спал на матрасе, пока не получил свою первую зарплату. Славное было время. Мы вместе готовили, обсуждали тренировки, других игроков, рассказывали истории из нашей прошлой жизни в Бразилии и Швеции. Максвелл здорово говорил по-английски. Он рассказал мне о своей семье, о двух братьях, с которыми он был очень близок. Я хорошо запомнил это, потому что немногим позже один из его братьев погиб в автокатастрофе. Ужасная трагедия. Славный парень этот Максвелл.
Находясь в этом доме, я становился дисциплинированнее. Я снова обрёл уверенность в себе, и был очень хорош в предсезонках. Я много забивал в ворота любительских команд, с которыми мы играли, и демонстрировал свои трюки, как и планировал. «Аякс» славился свои ярким атакующим футболом, и газеты писали, дескать, посмотрите, этот парень действительно стоит этих 85 миллионов! А Ко Адриансе был со мной строг, я это чувствовал. Но я думал, что он просто такой человек. Я ведь столько слышал о нём.
После каждой игры он выставлял нам оценки. Максимум — десятка. Как-то раз я забил много голов, и услышал: «Ты забил 5 голов, но ты совсем забыл про пасы. Пятерка». Тут-то я и понял, насколько высоки требования. Но я продолжал тренироваться, и думал, что ничто не может меня остановить. Помнится, встретил парня, который меня не знал.
— Что в тебе хорошего?
— Не мне судить.
— Фанаты противника освистывают тебя?
— Да, чёрт возьми.
— О’кей. Значит ты крут.
Мне не забыть этих слов. Тех, кто реально крут, всегда освистывают. Как-то так это работает.
В июле в Амстердаме начался товарищеский турнир. Традиционный предсезонный товарищеский турнир, на который в этом году должны были приехать «Милан», «Валенсия» и «Ливерпуль». Просто невероятно. Это был мой шанс представить себя большой Европе. Это ж вам не Аллсвенскан (прим. переводчика — высшая шведская футбольная лига) какой-нибудь. В "Мальмё" я мог сколько угодно быть с мячом. А тут на меня сразу набрасывались. Здесь всё происходило гораздо быстрее.
В первой игре мы встречались с «Миланом». У итальянцев были не лучшие времена, несмотря на то, что в 90-е они доминировали в европейском футболе. Меня совершенно не волновало, что в защите у них играли такие люди, как Мальдини. Я был напорист, заработал несколько опасных штрафных, старался, как мог. Но было слишком тяжело, и мы проиграли 1:0.
Дальше — «Ливерпуль». Мерсисайдцы в том сезоне выиграли 3 кубка, и имели, пожалуй, лучшую защиту в АПЛ с финном Сами Хююпя и швейцарцем Стефаном Аншо. Аншо был не просто крут в том году. Он сделал то, что очень долго потом обсуждалось. В Финале Кубка Англии он выбил мяч с ленточки рукой, судья этого не заметил, и «Ливерпуль» выиграл. Они с Хююпя от меня не отходили весь матч. Я выиграл борьбу у углового флага и двинулся к штрафной, меня встречал Аншо. У меня было время для маневра. Я был под давлением, но навесить или пробить по воротам я всё же мог.
Я попытался пройти к воротам, используя финт, который я подсмотрел у Роналдо и Ромарио. Крутая штука, я её на компьютере увидел, когда ещё ребёнком был, и очень долго и упорно тренировался, чтобы научиться её делать. И всё получилось. Я называю этот финт «Змея», потому что если делать его правильно, то создается ощущение, что вокруг ваших ног обвивается змея. Но это не так легко сделать. Нога должна находиться за мячом, вы должны двинуться вправо, а потом резко кончиком ноги отвести мяч влево и уйти от защитника, как чёрт. Мяч должен быть словно приклеен к ноге, как у хоккеистов с шайбой.
Я не раз проделывал это и в Мальмё, и в Суперэттане (прим. переводчика — вторая по силе футбольная лига Швеции), но никогда против защитника мирового класса, каким был Аншо. Я уже прочувствовал эту атмосферу в матче с «Миланом». Играть против таких парней было намного круче. И вот, я сделал это. Раз-два, и Аншо летит вправо, а я спокойно прохожу дальше. Игроки «Милана», которые сидели за пределами поля, просто вскочили и начали кричать. Амстердам Арена была в полном восторге.
Это было нечто. Потом, когда журналисты меня окружили, я сказал ту самую фразу, но, честно признаться, заранее я её не планировал. Так бывает. И так произошло. Тогда я ведь был ещё не особо острожен со СМИ. «Я — налево, и он —налево, я — направо, он — снова за мной. Я опять налево, а он пошел за хот-догом». Это разлетелось по всему миру, начались даже разговоры о «Милане». Меня называли новым ван Бастеном, и всё в этом духе. Вау, ничего себе я крут. Бразилец из Русенгорда. Да, это должен был быть действительно большой сезон.
Но...настали нелёгкие времена...
«Чёрт, Хассе, купи меня обратно!» Я — Златан. Часть девятнадцатая
Но...настали нелёгкие времена...С самого начала всё говорило за то, что я веду себя как-то не так. Я слишком часто ездил домой, совсем исхудал. И Ко Адриансе. Он открыто критиковал меня, но это было не самой большой проблемой. Стало хуже, когда его уволили. Тогда он заявил, что у меня не всё в порядке с головой. Завелась старая шарманка, и я начал понимать, что любое действие, как, например, финт против Аншо, без внимания уж точно не останется, если уж к конкретному ничему не приведёт.
Это рассматривалось больше как игра на публику, чем игра на команду. В «Аяксе» они играли в три форварда, а не в два, как я привык. Я планировался в центр. Не уходить во фланг, и просто делать своё дело. Я рассматривался в роли таргетмена, который бы цеплялся за мячи, и забивал, конечно. Если честно, я даже стал задаваться вопросом: а вообще остались ли техничные голландцы, которые играют в футбол чисто для удовольствия? Было похоже на то, что они решили быть такими же, как остальные европейцы, но было трудно понимать сигналы.
Много чего нового произошло: я не понимал ни язык, ни культуру, тренер со мной не разговаривал. Он вообще ни с кем не разговаривал. Он все время ходил с каменным лицом. Даже смотреть ему в глаза было неправильно, и я потерял себя. Я перестал забивать, и вся моя игра в предсезонках пошла коту под хвост. Все заголовки газет, где меня сравнивали с ван Бастеном, только вредили мне. Они стали во мне разочаровываться и жалеть, что купили меня. Меня заменили в нападении на Никоса Махласа, грека, с которым я много общался. Я был унижен, терял форму, и это убивало меня все больше. Что я делал не так? Как мне выйти из положения? Ну, такой я, что тут поделаешь.
Нет, я не такой человек, который стал бы ходить по улицам и кричать: хэй-хэй, я Златан! Все наоборот: это как в кино, в котором герой не знает, что ему делать дальше. И тогда я смотрю на других. Чему я могу у них научиться? Чего мне не хватает? Я обдумываю не только свои неудачи, но и успехи. Что я могу делать лучше? Из каждой игры, из каждой тренировки я стараюсь что-то для себя вынести. Это нелегко. Я никогда не доволен собой, даже тогда, когда вроде для этого есть повод. Но это помогает мне развиваться. Собственно, в «Аяксе» я частенько просто сидел и думал. И мне не с кем было поговорить. Совсем не с кем.
Разве что со стенами. Я звонил домой, жаловался, что люди – идиоты. Но реально я никого никогда не обвинял. Это все тянулось, и мне становилось хуже. Жизнь в Голландии меня просто задолбала, и я пошел к Бенхаккеру с вопросами.
– Что тренер говорит обо мне? Он что, недоволен, или как?
И Бенхаккер, который от Адриансе кардинально отличался и не хотел иметь в строю покорных бойцов, ответил:
– Все в порядке. Все идет хорошо. Мы тобой довольны.
Я скучал по дому. Мной не были довольны ни тренер, ни журналисты, ни даже фанаты. И их можно понять. Они привыкли побеждать, и гнали свою команду вперед даже при 3:0 в их пользу.