Судья дал финальный свисток, и мы победили. Все выбежали на поле, дым поднялся над стадионом. Люди орали, пели. Это было красиво и в то же время безумно. Феноменально! Мы качали Аллегри; Гаттузо бегал с огромной бутылкой шампанского, поливая всех. У Кассано брали интервью, вокруг меня царило сумасшествие. Многие говорили: «Спасибо, Ибра, что сдержал обещание». Много было безумия.
Во всех говорил адреналин, а Кассано был спокойным. Может, его надо было стукнуть. Я прошел мимо него и корреспондента и ударил Кассано ногой в голову – не сильно, конечно, но и не совсем слабо. Он аж вздрогнул.
— Что он делает? – спросил корреспондент.
— Да он псих.
— Похоже на то!
— Но игроку, который помогает нам выиграть чемпионат, можно все, – ответил на это Кассано, смеясь.
Ему все же было больно, он потом со льдом на голове ходил. Немного похулиганили, все ведь можно. Потом начались празднования. На этот раз я в ванне не заснул. Когда я перестал думать о вечеринке, я понял, что играл в Италии шесть лет и каждый раз выигрывал скудетто. Кто-нибудь вообще такое делал? Сомневаюсь. И мы не только серию А выиграли, мы еще и суперкубок добавили к трофеям – матч между чемпионом и обладателем кубка страны. Мы поехали в Китай. И там вокруг меня творилось сплошное безумие. Я забил гол, меня назвали игроком матча, и я выиграл свой 18-й трофей. 18-й. Я действительно был счастлив.
Но что-то во мне изменилось. Футбол перестал быть для меня всем. У меня была семья, и я снова отказался играть за сборную. Мне нравился Ларс Лагербек, но я не забыл ту ситуацию в Гетеборге. Память у меня хорошая.
Я хотел проводить больше времени с Хеленой и мальчиками. Поэтому какое-то время я не играл за сборную. В мой последний год в «Барсе» было очень трудно, и меня это бесило. Я чувствовал себя чужим человеком из пригорода, который не вписывался в общую картину.
Тем летом многие мои каталонские одноклубники играли на чемпионате мира и выиграли его, и я чувствовал, что я скучаю по этому. Не то, что я хочу играть за сборную, нет, но мне этого не хватает. Хоть я почти никогда и не был дома с детьми.
К тому времени Ларс Лагербек ушел из сборной, и новым главным тренером стал Эрик Хамрен. Он позвонил мне.
— Привет. Я новый главный тренер сборной.
— Скажу сразу и прямо: возвращаться не планирую, – ответил я.
— Что?
— Не знаю, чего там тебе наговорили, но зря надеяться не стоит. Играть я не буду.
— Черт, Златан, да ты меня почвы под ногами лишаешь. Я не знал об этом.
Но он был упрямой сволочью, а мне такие нравятся. Разговор продолжился. Это же будет круто, замечательно, говорил он. Я пригласил его в наш дом в Мальме и сразу понял, что мужик он крутой. Мы сдружились. Он не был обычным шведским тренером. Он был не прочь действовать не по правилам, а такие люди всегда лучше. Я не доверяю приверженцам правил. Иногда надо их нарушать, только так можно двигаться вперед. Например, что произошло с парнями из молодежки «Мальме», которые вели себя, как паиньки? Про них написали какие-нибудь книги?
В итоге мы пришли к соглашению: он делает меня капитаном и лидером национальной сборной. Мне это нравилось, как и то, что именно я буду брать себя удар со стороны СМИ в случае поражения.
Когда мы встретились на тренировке с партнерами по сборной, я заметил их удивление. Ведь на наши тренировки обычно приходят люди, которых можно по пальцам пересчитать. А сейчас их было около шести тысяч. Я спокойно сказал:
— Добро пожаловать в мой мир!
Я часто приезжаю в Мальме. Просто находиться там – это нечто особенное, ведь это мой дом. Но я обычно зависаю дома, и там меня посещают воспоминания. Летом, после победы в Серии А и суперкубке Италии, проводился товарищеский матч между «Мальме» и «Миланом». Переговоры между клубами и спонсорами длились долгое время, а когда началась продажа билетов, люди толпами стояли в очередях. Я слышал, что тогда шел дождь, а люди под зонтами не расходились. Все билеты были распроданы за 20 минут, спрос был сумасшедшим. Очереди аж до парка тянулись.
Я много чего плохого сказал про «Мальме» за эти годы. Я не забыл, что сделали Хассе Борг и Бенгт Мадсен, но я все равно люблю этот клуб. Никогда не забуду, как мы приехали в город в тот день. Меня приветствовал весь город. Как будто я на карнавал приехал. Улицы были оцеплены, а толпа пребывала в истерии. Люди прыгали, махали руками, кричали, едва завидев меня. Многие из них стояли там часами, чтобы хотя бы долю секунды посмотреть на меня. Весь Мальме веселился, все в Мальме ждали Златана. Я побывал на многих переполненных стадионах, но атмосфера в Мальме была особенной. Она объединяла и прошлое, и настоящее.
Это была вся моя жизнь. Весь стадион пел и выкрикивал мое имя. В старом документальном фильме Bladarar есть сцена, в которой я еду в поезде и разговариваю сам с собой.
— Одно я точно для себя решил, – говорю я в той сцене. – У меня будет фиолетовый Diablo, машина, Lamborghini Diablo. И вместо номерного знака будет написано “TOYS” по-английски (прим.пер. – игрушки).
Ребячество, да и только. Но я и был молод. Мне было 18, а крутая тачка – это лучшее, что может пожелать себе ребенок вроде меня. Мир еще меня не знал, но уже всюду говорили: а вы слышали, что сказал этот молокосос Златан? Фиолетовый Diablo! И это было давно. Но той ночью, на стадионе в Мальме, фанаты развернули гигантский баннер на передней трибуне, и мой взгляд замер на нем на какое-то время. Я заметил, что там был нарисован я, а рядом со мной – машина с надписью TOYS вместо номера.
«Златан, возвращайся домой. Мы достанем тебе машину мечты» – было написано на баннере.
Это глубоко меня тронуло. Как сказал один из моих друзей: весь мир – это сказка. Это путешествие из глубинки к мечте. Не так давно кто-то прислал мне фотографию моста Аннелунд, сразу за Розенгордом, и там было написано: Можно уехать из Розенгорда, но Розенгорд навсегда останется в тебе. И подписано: Златан.
Я об этом ничего не знал. Тогда я был травмирован, ногу растянул, поэтому поехал домой, в Мальме, на несколько дней, чтобы физиотерапию пройти. Со мной поехал физиотерапевт из «Милана», и как-то мы с ним пошли к этому мосту, чтобы посмотреть на надпись. Странное было чувство. На дворе было лето, на улице было тепло, но как только я вышел из машины и увидел это, я почувствовал, что внутри что-то перевернулось. Это место было особенным.
Моего отца под этим мостом грабили и прокалывали ему легкое. Недалеко отсюда есть туннель, через который я перепуганным бежал домой в темноте. Бежал к маме, ориентируясь по уличным фонарям. Это был район моего детства. Именно с этих улиц все началось. Я не знал, как себя чувствовать. Взрослым и ребёнком в то же самое время!
Я был героем, который вернулся домой. Я был звездой футбола и напуганным ребенком в туннеле. Я был тем, кто не знал, сможет ли он бегать быстро. Я был всем сразу. Миллионы воспоминаний нахлынули.
Я вспомнил папу с его наушниками, его рабочую одежду, пустой холодильник, пивные банки. Вспомнил, как он нес мою кровать на себе, километр за километром. Вспомнил, как он приглядывал за мной в госпитале. Вспомнил лицо мамы, когда она возвращалась домой после работы, и ее объятия, когда мы улетали на Чемпионат Мира в Японию. Вспомнил мои первые футбольные бутсы, которые я купил за 59,90 крон в супермаркете, где бутсы лежали рядом с овощами. Вспомнил мои мечты о том, чтобы стать самым разносторонним футболистом мира, и подумал: я осуществил эту мечту, и этого никогда бы не случилось, если бы не все великие игроки и тренеры, с которыми и под чьим руководством я играл. Я всем им благодарен. Розенгорд. Туннель. Где-то далеко я слышу поезд, который едет через мост. Кто-то показывает на меня пальцем.
Подошла женщина в платке, которая хотела сфотографироваться со мной, и я ей улыбнулся. И люди начали собираться вокруг меня. Это была сказка. А ее героем был я, Златан Ибрагимович.